Рецензия на фильм Отвращение от Александр Колесников

Можно потратить немало времени, силясь понять, какой природы грусть, царящая в глазах этой женщины. Они выразительны, загадочны, а их обладательница близка к олицетворению красоты, ничуть не блекнущей при монохромном освещении. Эта девушка без особых проблем могла бы попробовать себя на подиуме или устроить конкурс женихов, недаром к ней пристают прямо на улицах. Наконец, из нее неплохая сестра, но совершенно точно — не самая внимательная и понимающая. Для всех она просто Кэрол — тихая маникюрша, из которой лишнее слово и пинцетом не вытащить. Никому и ни при каких обстоятельствах она не расскажет о гулкой поступи мрака в своем сознании. Девушка, возможно, полагает, что сама однажды преодолеет свои психические странности, но когда кривая ее жизни упирается в субтильную фигуру набирающего авторитет польского режиссера, мечты о покое рассыпаются в прах. Творческие биографии Романа Полански и Катрин Денёв насчитывают несколько десятилетий, но лишь раз они пересеклись на съемочной площадке, точно название снятой картины отвратило их друг от друга навсегда. Спустя годы бессмысленно определять, кому этот фильм дал больший толчок, но совершенно очевидно одно: без «Отвращения» не было бы ни «квартирной» трилогии Полански, ни знаковых ролей Денёв под крылом Франсуа Трюффо и Луиса Бунюэля. Это был кратковременный союз, но он оставил страшноватое, зато в высшей степени ценное наследие, которое одинаково пригодно как образец виртуозно исполненного психопатического триллера и как иссушающая разум картина женского помешательства, насчитывающего несколько стадий. Безумие не было бы столь страшным явлением, если бы оно успешно прогнозировалось, но наблюдая за работой простой маникюрши лишь в состоянии транса можно угадать намерение девушки вонзить под чьи-нибудь ногти пилку, а затем еще шокировать коллег внезапной амнезией. Полански выстроил картину маниакального психоза именно через поэтапное отображение. Поначалу Кэрол предстает всего только брезгливой особой, шарахающейся от поцелуя, точно черт от ладана, но стоит сестре оставить ее одну в квартире на продолжительное время, как ансамбль внутренних демонов всех рангов и мастей готовится устроить невиданный пир. Героине Катрин Денёв вроде как нельзя не сочувствовать, ведь девушка явно не сама наделила себя диковатыми причудами, но по мере того как камера Гилберта Тейлора перескакивает с гниющей посреди комнаты тушки кролика на прорастающие клубни и обратно на сумрачное лицо Кэрол, отвращение заполняет сознание с методичной уверенностью. Насколько сама девушка ненавидит всё и вся, настолько же страшными становятся испытания для нее самой. Стены трещат, неведомые руки жаждут разорвать ее тело на куски, а в девственное чрево так и рвется некто ненасытный. Незаметно проходят дни, счет которым можно вести лишь по длине картофельных ростков, а сон плотно смешивается с явью, прерывая свою тягучую вязь лишь для кровавых событий. Подобно искусному фокуснику, пан Роман до самого конца дурачит зрителя и не открывает всей правды, заставляя быть лишь свидетелем последствий без указания причины. В бессердечии к замученной молодой женщине режиссеру точно не откажешь, но ему не хочется сходить со сцены, не оставив необходимых маяков для разгадки природы помешательства. На вооружении у Полански впечатляющий аккомпанемент из мертвенной тишины, внезапного боя настенных часов и шагов по лестничной клетке. Каждый звук, шорох или скрип предвещает очередное несчастье, спасение от которого лишь глубоко внутри Кэрол. Травма, оставившая в психике расширяющуюся трещину, нанесена была много лет назад — это подтверждает старая фотография, с которой девочка смотрит отрешенным от сего мира взглядом. Значит ли это, что режиссер призывает к жалости? Ни в коем случае! Милый цветочек с сияющими волосами сеет вокруг себя одно сплошное зло, и с течением времени перестает иметь значение степень адекватности. В конце концов, Кэрол с истовой непоколебимостью сама отвергает любую помощь. Она отрицает телесный контакт, не приемлет душевного участия, она не верит ни во что и ни в кого. В сущности, вся ее жизнь — проклятие, которое она даже не решается разделить с окружающим миром, предпочитая гнить подобно тушке кролика. Причудливым образом закольцевал Роман Полански себя с собственной героиней. «Сделав» Кэрол иммигранткой Лондона, он заодно словно утвердил себя в международном формате. Полански как режиссер для «внутреннего потребления» закончился на предыдущей картине «Нож в воде», а «Отвращение» стало первым широким шагом к званию классика мирового кинематографа. Этому фильму невероятно сложно стать для кого-то любимым, но, как раскрытая на странице «Шизофрения» книга, он превосходно смотрится и полвека спустя. Безжалостные игры со своими мечущимися героями польский маэстро позволит себе еще не раз, а начало торжествующему безумию было положено в скромной лондонской квартирке, где отчаянно ждет возвращения сестры, а с ней — и иллюзорного шанса на спасение миловидная девушка.