Рецензия на фильм Романовы: Венценосная семья от Иван Енотов

У фильма Глеба Панфилова "Романовы. Венценосная семья" после выхода были все шансы вызвать в обществе резонанс и стать обсуждаемой темой. К этому располагал и определённый культовый статус режиссёра, и довольно сильный актёрский состав (причём речь не только о главных ролях, но и об эпизодических), и выдвижение на "Оскар", и даже новостная повестка - в год премьеры фильма царская семья была причислена Русской православной церковью к лику святых. Но и при таких предпосылках история о последних полутора годах семьи Николая Второго кинособытием так и не стала - что, если разобраться, вполне объяснимо. Первое, что обращает на себя внимание - явно неудачный выбор актёров на главные роли. Причём речь не о внешнем сходстве, а скорее о психологическом непопадании в типаж: в Николае Втором Александра Галибина нет ни аристократизма, ни обаяния, о которых упоминали практически все современники, ни, собственно, характера. Отчасти это можно объяснить тем, что режиссёрское видение героя изначально строилось на образе "чеховского интеллигента в короне" - а подобные конструкции срабатывают скорее в камерных историях. Но всё же нельзя не отметить, что во многих эпизодах игра актёра совершенно ровная и какая-то блёклая. В императрице Александре Линды Беллингем характер прослеживается, да и английские манеры актрисы в историческом контексте воспитания её героини вполне уместны – но при этом, к сожалению, единого образа здесь так и не получается. В итоге обе эти актёрские работы, вопреки логике фильма, теряются на фоне второстепенных персонажей - гораздо больше запоминается и молодой Михаил Ефремов в роли Керенского (стопроцентное попадание в роль), и Андрей Харитонов в роли гувернера Пьера Жильяра, и даже демоничный Александр Филиппенко в роли Ленина, появившийся буквально на пятнадцать секунд. При этом к актёрам, игравшим императорских детей, претензий нет - даже Володя Грачёв, несмотря на юный возраст, справился с ролью цесаревича Алексея более чем убедительно (оттого странно, что других ролей с тех пор у него, судя по всему, не было), да и в целом эпизоды с ними по атмосфере наиболее соответствуют общему замыслу фильма. Но только на этих творческих удачах фильм, к сожалению, держаться не может. Во-вторых, сама концепция фильма оказалась не вполне удачной. В одном из интервью Панфилов делал акцент, что он снимал не историческое кино, а "психологический фильм о семье, характерах и судьбах". Подразумевался вполне распространённый прием передачи большого через малое. Проблема, однако, в том, что в данном случае он не всегда срабатывает. Ведь Романовы - это не просто рядовая семья, это в первую очередь аристократы, со своими понятиями о норме и правилах поведения, исполняющие целый ряд государственных и просто обрядовых функций. И трагичность такого положения - в эпизоде из воспоминаний Жильяра, когда император с супругой ведут светский приём, и совершенно невозможно поверить, что пару минут назад они в сильнейшем нервном смятении стояли у постели тяжело больного сына. Тема для любого актёра более чем благодатная, и надо заметить, что в фильме сходный эпизод также имеется: царь страдает от жутчайшей мигрени, выходит к революционному коменданту и ничем не показывает своего нездоровья. Но должного акцента на этом так и не делается - и герои фильма в итоге мало чем отличаются от обычной семьи, где папа просто ходит на работу. Также оставляет определённые вопросы и финал. Съёмки начались ещё в середине 90-х, и изначально за сценой расстрела в Ипатьевском доме следовали документальные кадры перезахоронения останков царской семьи в 1998-м году. Но в итоговой версии Панфилов решил завершить фильм другими документальными кадрами - службой в храме при канонизации Романовых. С одной стороны, решение это можно назвать удачным: перепад настроения после сцены убийства получается гораздо больше - и физически создаётся ощущение некоей исторической справедливости и даже торжества добра. Однако в общем контексте такой финал выглядит несколько неуместным и внезапным: вся история до этого сосредотачивалась совсем не на нравственном подвиге страстотерпцев, ряд исторических моментов, дававших основание для канонизации, просто выпал из повествования, да и в целом акцент делался не столько на духовных, сколько на бытовых моментах. В итоге фильм может порадовать довольно кропотливо воссозданными интерьерами, хорошими актёрскими работами второго и третьего плана, рядом довольно атмосферных эпизодов и, может быть, самим намерением рассказать историю последних месяцев царской семьи не с позиции советской пропаганды. Но предмета для рассуждения, осмысления и какой-то рефлексии всё это явно не даёт.