Рецензия на фильм Пила 8 от Евгений Нефёдов

Постепенно, под впечатлением от новых продолжений, выпускавшихся с завидной регулярностью – буквально каждый год, нюансы исходного замысла благополучно стирались из памяти фанатов цикла, не говоря уже о рядовых посетителях кинотеатров. А жаль!.. Джеймс Ван и Ли Уоннелл придумали (1) не просто интересную сюжетную предпосылку. В оригинальном названии, разумеется, содержался намёк на тот злополучный инструмент, которым маньяк «великодушно» одарил прикованных наручниками Адама Стэнхейта и доктора Лоуренса Гордона, позволяя им тем самым спастись. Вместе с тем «saw» – это в английском языке ещё и глагол «to see» (‘смотреть’, ‘видеть’) в прошедшем времени, что прочитывалось намёком на привычку устроителя ловушек пристально наблюдать за поведением жертв. Позже, начиная со второй части, орудия пыток (испытаний?) становились всё более изощрёнными, хотя и пилы спорадически мелькали на экране… Проблема в том, что внимание создателей продолжений плавно переместилось на иные аспекты, и в отношении свежей ленты, заявленной в качестве «спин-оффа» (между прочим, на ранних этапах носившей пафосный подзаголовок «Legacy», то есть «Наследие»), подобное утверждение справедливо тем более. Сами создатели в итоге остановились на варианте «Jigsaw», отсылающем к прозвищу Крамера, традиционно переводимому как «Конструктор», хотя, если быть совсем точным, слово означает ‘лобзик’, ‘ажурная пила’ и, кроме того, ‘составная картинка-загадка’, ‘пазл’. Однако российские прокатчики, как и в случае с другим легендарным киносериалом ужасов (вместо просто «Кожаного лица» у нас вышла «Техасская резная бензопилой: Кожаное лицо» /2017/), решили подчеркнуть, что речь идёт о долгожданном восьмом фильме… Пожалуй, это не лишено резона, поскольку запуск новой зловещей «игры», ставками в которой являются человеческие жизни, стало неприятным сюрпризом для обывателей и сотрудников правоохранительных органов. Люди наивно полагали, что Джон вот уже десять лет (срок упоминается в диалогах) как скончался – и что никому не способен причинить вреда, но… Чем больше подробностей всплывает в ходе расследования, тем сильнее детектива Хэллорана одолевают сомнения. Разве можно подделать такую улику, как кровь Крамера под ногтями у жертвы? И как объяснить заключение экспертов, подтвердивших, что на записях звучит именно его голос? Наконец, ничего не даёт разрешение на эксгумацию трупа: в могиле обнаруживают тело очередного бедолаги, не справившегося с коварным заданием… Напряжение достигает наивысшей точки в тот момент, когда «Конструктор» возникает собственной персоной, совершенно сбивая с толку зрителя, затаившегося в предвкушении финала – ждущего, как авторы объяснят, каким чудом тому удалось выжить. Развязка, к счастью, не разочаровывает. Не раскрывая главный секрет, отмечу, что Майклу и Питеру Спиригам удалось избежать логических нестыковок (по крайней мере явных, бросающихся в глаза) и вместе с тем – не скатиться до банальных повторов. Причём остроумное оперирование разными временными пластами воспринимается не просто неизбитым драматургическим приёмом, но и получает глубокое, чуть ли не философское обоснование под занавес. Идею убить нельзя. Идея существует до тех пор, пока находит отклик в чьих-то умах, а когда овладевает массами – становится материальной силой. За прошедшее десятилетие со справедливостью в мире лучше не стало, так что удивляться особо нечему… Вряд ли при утверждении кандидатур режиссёров-сценаристов имело решающее значение, что братья, хотя и родившиеся в Германии, получили первое признание в Австралии – там же, где постигали азы ремесла Ван с Уоннеллом (кстати, сохранившие за собой функции исполнительных продюсеров). Скорее, предполагалось, что Майкл и Питер вольют свежую кровь в киносериал – сумеют оживить медиафраншизу, и это не будет казаться попыткой искусственно оживить того, кто давно лежит бездыханно. Спириги, вероятно, понимали опасность того, что дальнейшее повышение градуса насилия грозит обернуться чисто механическим увеличением числа душегубств и истязаний, становящихся всё более однообразными. Речь не о том, чтобы совсем обойтись без натуралистичных деталей; чего только стоит финальный аккорд (результат применения нескольких лазеров, вмонтированных в металлический ошейник). Но упор сделан всё же не на смаковании сложных устройств, таящих смерть и наносящих увечья, даже не на мрачной игре ума манипулятора, от лица которого традиционно вещает, отвратительно хихикая, кукла Билли. Тобин Белл, естественно, с радостью вернулся к коронной роли, вновь изобразив персонажа не маниакально одержимым типом, не садистом, удовлетворяющим извращённые наклонности, не дьяволом во плоти, а рассудительной личностью – неисправимым моралистом. Моралистом-максималистом. Раз за разом убеждаясь в несовершенстве человеческой натуры, он тем не менее не устаёт предоставлять грешникам возможность пройти через искупление – загладить вину, неизбежно при этом самоустраняясь от процесса наказания как такового («Выбор за тобой»). То, что индивиды редко оправдывают его надежды, – другой вопрос… Любой имитатор такого серийного убийцы выглядел бы жалким ничтожеством. У Джона Крамера могут появиться лишь преемники – искренние последователи, столкнувшиеся с пороками социальной действительности в родной стране и на чужбине (косвенно затронута тема войны в Ираке) и взвалившие на свои плечи тяжкое бремя. Так и получается, что дело «Конструктора» – живёт. __________ 1 – По их собственному признанию, под влиянием краткой сцены из «Безумного Макса» /1979/, где Рокатански оставлял подонку Джонни-бою шанс уцелеть, отпилив себе руку ножовкой.