Рецензия на фильм Монах и бес от Anastasia Ananyina

Между делом посмотрела внезапно фильм "Монах и бес" Николая Досталя. Того самого, который снял безумный, грустный, нежный, любимый фильм "Облако-рай". Нынешнему фильму очень далеко до филигранной абсурдности "Облака". Тот смотрелся на одном дыхании и вспоминается мне как что-то очень цельное. По сравнению с "Облаком" нынешний фильм как будто сшит из кусков мешковины, грубыми нитками и весьма наспех. Тут тебе и карикатурный пузатый поп, и абсолютно салтыково-щедринский Александр Христофорович Бенкендорф, и блестящий бес, и до того первоклассный юродивый, что постоянно ловишь себя на мысли, а не для Сухорукова ли изначально писали эту роль. И спецэффекты-то простенькие. И Иерусалим-то снимали в Судаке. И бес-то по выговору - чистый гопник. Особенно на фоне Каморзина, Мадянова и Трибунцева. А получилось в итоге невероятно здорово. Актерские работы такие, что никаких призов за лучшую мужскую роль первого/второго плана не хватит, чтобы всех отблагодарить. Трибунцев - в своем любимом амплуа безумца, для которого он собственно и был произведен на свет. Каморзин и Мадянов, играющие двух священнослужителей. Внешне - как под копирку. Пузатые, бородатые, степенные. И такие разные, что просто загляденье. Мадянов - вообще чисто голливудская звезда. Появляется в кадре на пять минут, чтобы напомнить всем, как играть-то нужно эпизодические роли. И изчезает, как "причудливое бредовое видение" - как по сюжету и положено. Никита Тарасов - невероятный Николай I, как будто сошедший со старинной картины. Красавец - глаз не оторвать, и когда говорит, хочется, чтобы это не заканчивалось никогда. И ты все пытаешься понять, где ты его раньше видел. И лезешь на сайт Кино-Театр.ру. и понимаешь, что он собрал в свою фильмографию кучу самых дурацких сериалов. И вот ему уже сорок. А он не растерял ни школы, ни таланта. И Томас Моцкус на третьих ролях, и Тагир Рахимов в эпизоде. Прекрасные "фоменки", которые одни только - уже знак качества для любого фильма. И Георгий Фетисов, бес по имени Легион, к которому привыкаешь за пять минут, а через полчаса - влюбляешься бесповоротно. И через пять минут он уже не гопник, а цыган-бродяга. А через полчаса ты вдруг понимаешь, кого он тебе так напоминает всю дорогу - кудрявого беса из "Маленьких трагедий" Швейцера. У меня, кстати, сложилось очень прочное ощущение, что без Швейцера в этом фильме точно не обошлось. И, разумеется, без Пушкина, Гоголя, Жуковского, Гете, Гофмана, Лескова, Салтыкова-Щедрина, Булгакова... Фантасмагория как она есть. И что с того, что спецэффекты по нашим временам простенькие, что Иерусалим - по сути декорация, а сцена, в которой Трибунцев-монах пытается "изгнать торговцев из храма" - слишком прямолинейна. Притча не обязана быть заумной, а законы театральной условности еще никто не отменял. Проще всего было бы сказать, что этот фильм - очередная вариация на тему того, как в одном человеке уживается праведное и бесовское. Что каждый из нас, вместо того, чтобы носить в себе свой храм, остается вечным полем битвы добра со злом. Но мне после просмотра вдруг подумалось о том, что плохо и мало в свое время я читала житийной литературы. А ведь этот фильм по сути и есть житие. Житие несостоявшегося святого. И сразу становится понятно, почему он такой фрагментарный, отрывочный. Клейма на иконах, знаете, тоже весьма эпизодичны. Но только когда ты мимоходом (например, для экскурсии) читаешь житийный сюжет или фрагмент какого-нибудь церковного текста, ты совершенно не задумываешься над тем, что стоит за тамошними литературными формулами. Что фраза "бесовское искушение" для тебя означает что-то, работающее про принципу "ваше дело предложить - наше дело отказаться". А каково это, если бес не просто появился и провалился в тартарары, осененный крестом. Если он - рядом с тобой с самого детства, лет эдак тридцать-сорок. Да и ладно бы рядом с тобой! А когда он - в тебе? Столько лет, что уже и не понять, что в тебе от тебя, а что - от него. Где ты говоришь, а где он тебя за язык дергает. И что жизнь праведная - это не просто тяжкий труд. Это мучительно. И что в этом-то и кроется самый главный подвох: когда страдание становится настолько привычно, что от него начинает быть хорошо. И что завершается такая безрадостная праведная жизнь не менее мучительной смертью. И когда в самом конце этой истории бес, у которого не осталось другого выбора, приходит в тот же монастырь, в ворота которого в самом начале стучался главный герой, приходит жалким, нищим, хромым оборванцем, то первая мысль: а не лучше ли было бы, чтобы ты, мил-человек, оставался прежним. Лощеным, бесстрашным, веселым, нахальным. Чтоб наложением рук исцелял, под небесами летал и всякими другими чудесами баловался. Весело же. Мне кажется, именно этому нас и учит церковь. Что грех - это легко, приятно, радужно и весело. А праведная жизнь и смирение - это "и тяжело, и зело люто, и весьма мучительно". Но самое главное, что и следование соблазну, и противление греху - это выбор. И выбор этот свободен. И делаем мы его сами. PS. Еще до того как я посмотрела этот фильм, мне рассказывали, какой он феерически смешной. В отзывах и рецензиях об этом тоже очень многие пишут. Мне он смешным совсем не показался. Честно, не лукавлю: захватывающе было, страшно было, грустно. А вот смешно - ни разу. PPS. А все-таки лучше бы главным героям этого фильма вообще было не встречаться.