Рецензия на фильм Чудеса от Евгений Нефёдов

Соперники по основному конкурсу 67-го Каннского международного кинофестиваля наверняка стремились объяснить триумф Аличе Рорвахер привходящими обстоятельствами. Ну ещё бы! Ведь жюри возглавила Джейн Кэмпион, признанная новозеландская женщина-кинематографист, её активно поддерживала София Коппола, явно симпатизировавшая (1) более молодой коллеге из Италии. А если добавить, что в группу экспертов также входили француженка Кароль Буке (к слову, знаменитая актриса тоже пробовала силы в режиссуре, пусть и на телевидении), иранка Лейла Хатами и кореянка Чон До Ён, то перевес мнения представительниц прекрасного пола над предпочтениями мужчин вряд ли у кого-то, мол, вызовет сомнения. В стройную гипотезу не укладывается один-единственный факт: «Золотая пальмовая ветвь» досталась Нури Бильге Джейлану за драму «Зимняя спячка» /2014/, «Чудеса» же оказались отмечены второй по значимости наградой – Гран-при (Grand Prix). Другое дело, что и это стало для Рорвахер бесспорной творческой удачей, хотя и её первая полнометражная игровая картина незамеченной не осталась. Даже если не знать, что Аличе вместе со старшей сестрой Альбой, исполнившей роль Анджелики, с раннего детства была приобщена отцом-пчеловодом к секретам пасечного промысла, автобиографический характер замысла видится очевидным. Сложно представить себе, чтобы человек, не посвященный в нюансы уважаемого, уходящего корнями в седую древность ремесла, смог так завораживающе передать не выразимое словами благоговение перед особого рода таинством. Правда, Рорвахер, столкнувшейся с трудностями с получением полного комплекта официальных разрешений, пришлось прибегнуть не только к «партизанским» методам работы, но и к услугам специально обученных людей, чтобы провести соответствующие съёмки в кратчайший срок. Она, что называется, кожей чувствовала те проблемы, какие ежедневно, ежечасно решают члены фамилии, постепенно осознающие, что получаемого от продажи мёда навара катастрофически не хватает, чтобы свести концы с концами. Вольфганг всё настойчивее укрепляется в подозрении, что их намереваются выселить, девочки вынуждены трудиться не покладая рук, и вместе с тем в семье подспудно вызревает ещё один конфликт. Помимо воспоминаний о собственном нежном возрасте режиссёру-сценаристке помог опыт маститых предшественников, изученный скрупулёзно, со всей ответственностью. Несмотря на прошедшие десятилетия (сменилось несколько эпох!), показанный быт пчеловодов подчас поразительно напоминает убогое, полунищенское прозябание сицилийских рыболовов, без прикрас, с болью воспроизведённое в ленте «Земля дрожит» /1948/. Дальнейшее развитие экранных событий вызывает в памяти сюжетные коллизии другого неореалистического кинопроизведения Лукино Висконти, «Самая красивая» /1951/, схоже развенчивая иллюзии о якобы даруемом шоу-бизнесом уникальном шансе преуспеть в жизни. И, надо полагать, одна из дочерей неслучайно носит имя Джельсомина, отсылающее к хрупкому, мечтательному созданию из феллиниевского шедевра… Да, мрачные времена ещё не настали – и ни Вольфгангу, ни крестьянам, обретающимся по соседству, пока не приходится идти на отчаянные меры, например, позволяя закапывать на своих участках токсичные отходы (об этом «выгодном» предприятии мимоходом поведал Маттео Гарроне в «Гоморре» /2008/). Однако предчувствие надвигающейся катастрофы всё равно не отпускает, заставляя чету усиленно думать над дополнительными источниками средств – над тем, чтобы взять на воспитание подростка с криминальным прошлым, или, скажем, над продажей овец, разводимых в подсобном хозяйстве. Но, быть может, дочка окажется проницательней консервативно настроенных родителей – и появление в телевизионной передаче поможет разбогатеть?! В образе Милли Катены, чья почти сказочная красота производит на провинциальных девочек неизгладимое впечатление, отметилась Моника Беллуччи. Игра кинозвезды и фотомодели заметно контрастирует с естественным поведением перед кинокамерой непрофессиональных исполнительниц, словно остающихся самими собой: застенчивыми, робкими, доверчивыми. Боясь признаться в том строгому папе, юные героини втихую мечтают о совсем ином существовании, олицетворяемом ведущей телешоу и трогательной песней Анджолини Амбры T’appartengo, под которую сёстры обожают танцевать. Им в силу возраста невдомёк, что пафосные речи чужаков-горожан о сохранении культурного наследия, о необходимости развития туризма, сулящего тамошним жителям устойчивые денежные поступления, об изучении истоков загадочной цивилизации этрусков и т.п. служат банальным прикрытием сугубо коммерческих целей. Грубо говоря, необходимо вызвать заинтересованность у обитателей Богом забытой сельской местности – иначе не получится колоритного (колоритного на грани откровенной пошлости) представления на потеху десяткам миллионов телезрителей. Конечно же, чуда не происходит – и отец не без оснований чувствует себя глупцом, невольно выставившим родных на посмешище… Развязка вроде как не оставляет от надежд камня на камне. Пасеку преследуют неудачи, а история с побегом подопечного отрока лишает семью и этих скромных доходов. Заключительный кадр, когда Вольфганг и Анджелика с детьми спят под открытым небом, укрывшись одеялами, невдалеке одиноко лежит верблюд (его отец зачем-то купил в подарок Джельсомине), дом же – пустует, кажется заброшенным и обветшавшим, пронизаны неизъяснимой грустью. И тем не менее сеанс на удивление не завершаешь в твёрдом убеждении, что чудес на свете не бывает вовсе. Наоборот, остаётся парадоксальное ощущение, что ими, этими самыми чудесами, окружающий мир пестрит. Чудеса повсюду: в природе, в том числе частично одомашненной, в близких людях, соседях и незнакомцах, в обществе в целом, развивающемся по сложным, не всегда доступным разуму индивида законам. Жизнь – и есть чудо, даже если подразумевает непрекращающуюся, напряжённую борьбу. __________ 1 – Что хорошо видно по интервью, взятому американкой у «сестры» и опубликованному в журнале T: The New York Times Style Magazine (номер от 17-го августа 2015-го).