Рецензия на фильм Мандарин от Gordy

Редко, когда до широкого экрана добирается продукция домашнего творчества, вроде той, что по-компанейски слепили Шон Бэйкер со товарищи, снявшие собственное кино за счет карманных денег, сэкономленных на безбилетном проезде в метро и взятого напрокат у лосанджелесского бомжа модернизированного айфона с донельзя усложнённой цветовой коррекцией, позволяющей извлекать цвет лазури из оставленных на обочине собачьих испражнений, придавая солнечной актуальности стрит-муви, где трансгендер, поддавшись сплетням, в пылу ревности, охотится на коварного изменщика, променявшего его (её) на натуральную гёрлфренд, организуя в погоню, затянувшуюся на целый день. Тяжелый день, накануне Рождества, когда сексуально озабоченный таксист кружит по городу, зарабатывая для своей армянской семьи, ожидающей кормящего мужа и отца, пока тот, меняя клиентов, ищет с кем бы ему расслабиться самому, так что, естественно, в нужный момент, они пересекутся все вместе, не глубоко уважаемые люди большого города, соединившись в гремуче — бурлящую пёструю смесь национальных, социальных и сексуальных меньшинств, сосуществующих вместе и к взаимному удовольствию и выгоде, если и обижая кого-то, так вовсе не со зла. Действие, почти целиком, развивается на ходу, пока подруги — трансгендеры, пребывая в поиске, несутся по улицам и переулкам, по знакомству устраивая на перекрёстках перепалки по мелким поводам, превращающие их прогулку в карнавал словесной мути, поднятой гневливым возмущением преданной подруги, которая, в то же время, может быть причислена и к друзьям. Бурные перебранки не дают угаснуть вниманию наблюдающих за этим экспериментом бюджетного кинопроцесса, если не захватывая его полностью, то вполне уверенно держа на коротком поводке, увлекая во след разбушевавшимся страстям обманутых домашних и уличных жителей, находящихся в неоднозначно близких отношениях и, кажется, вполне довольных собой, строго соблюдая пропорции комедии и драмы, приберегая горькую ягоду напоследок истории, которая всё время держится себе бодрячком, вспоминая, что ЛА — приёмная мать армянского народа, а семья — прагматичное сочетание любви и честного бизнеса, где тело — очередной его элемент, располагающий к большим приключениям, составляющим то, что называют городской средой, живущей в своём укладе и принципах, формирующих живой и вовсе не потусторонний мир. Проблемой картины, при всём снисхождении к её технологическому аскетизму и аппаратному минимализму, остаётся однообразность съёмки и сумбурный монтаж, вызывающий деградацию темпоритма сентиментальной истории, тем не менее, обнажающей свой нерв и внутреннюю человеческую боль, закономерно накатывающие в конце отнюдь не самого хорошего дня, оттесняя приевшееся актёрское безволие, побуждая каждого из путешественников вспомнить о том хорошем, что, может, исполнит грядущий день.