Рецензия на фильм Убийство в Восточном экспрессе от Валерий Дмитриев

Новая интерпретация «Убийства в Восточном экспрессе» — одного из самых известных романов королевы детективного жанра Агаты Кристи, подается зрителю, если не в извращенном виде (любовь к оригиналу все же прослеживается), то уж в издевательской манере точно. Свое видение режиссер ленты Кеннет Брана демонстрирует буквально с первых кадров, показывая зрителю совершенно ненужный иерусалимский пролог, где главный герой (к слову, в его же исполнении) неуклюже пытается соответствовать книжному образу Пуаро: педантичность и усы возведены в абсолют, а работа серых клеточек сведена к минимуму. Впрочем, как оказалось, логических умозаключений в прологе было больше, чем во всем остальном фильме. Главной ошибкой Браны стала излишняя импровизация. Режиссер так далеко отступил от текста, пытаясь зачем-то усовершенствовать и без того прекрасно катящийся велосипед, что большинство сюжетных линий оказались обрубленными. Яркие книжные персонажи, которых сыграли далеко не последние люди в Голливуде, под «мудрым» руководством Браны предстали безликими истуканами. Лишь Джонни Депп попытался изобразить своего персонажа хоть сколько-нибудь запоминающимся, но его так быстро устранили, что невольно возникла мысль о том, что Брана попросту убрал главного конкурента, мешающего ему тянуть одеяло на себя. Шутка, конечно. Хотя непонятно, чем все-таки руководствовался режиссер, выдвигая свою персону в кандидаты на роль Пуаро. Уж явно его «предвыборная программа» уступала воплощенным ранее на экране образам экстравагантного сыщика. Если Суше или тот же Фини довольно успешно справились с задачей по преданию своему персонажу живости и ума, не выбиваясь из рамок книжного образа, то у Браны получилось эдакая смесь Холмса и Джеймса Бонда на пенсии, тоскующего по своей Ирэн Адлер. Да, его герой более эмоционален и может быть даже более человечен, но при этом абсолютно пуст и безынтересен. А ведь какой шикарный плацдарм был у Браны для раскрытия своего образа. Вспомнить того же «Шерлока», где авторы не соблюдали каноны, но при этом возвели мыслительный процесс великого сыщика в двойную степень интересности. Здесь же Пуаро рождает идеи буквально из воздуха, а логические умозаключения строятся где-то там, за кадром. Зритель не видит за счет чего детектив пришел к тому или иному выводу (за исключением эпизода на пароме), а такой детектив априори не может вызывать восхищения. Благо хоть картинка радует глаз. Авторы неплохо потрудились над костюмами, декорациями и эффектами. Сияющий глянцем экспресс, заснеженные пейзажи, накрахмаленные воротнички, бесконечная уличная суета с мельканием в кадре попрошаек, куртизанок и богатых вельмож, помогли полностью погрузиться в атмосферу первой половины 20 века. Если бы с той же тщательностью Брана подошёл и к сюжету, то на выходе могло бы получиться весьма атмосферное кино. Но режиссер не смог даже толком определиться с жанром: его фильм начинается как приключенческая комедия, плавно переходит в детектив, а потом и вовсе становится полноценной драмой (театральное прошлое режиссера таки заявило о себе). Однако чтобы заставить зрителя эмоционально сопереживать героям, мало просто рассказать душещипательную историю, длиною аж в пять минут. Необходимо раскрыть образ каждого персонажа и позволить зрителю самому решить кто тут жертва, а кто преступник. Брана же, заделавшись в кукловоды, дергает за ниточки актеров-марионеток слишком сильно, не позволяя им как следует вжиться в роли, и с каждой новой вибрацией нитки, экранизация все больше отдаляется от романа. Апофеозом становится финальный выход Пуаро, где великий сыщик собирает всех, уподобляясь нерадивому ученику, который не удосужился сделать домашнее задание и решил импровизировать прямо на ходу. И это при том, что в отличие от книжных героев, экранные куда меньше лгут и запутывают сыщика, словно предоставляя ему столь необходимую фору. В одной из первых сцен Брана собственноручно продемонстрировал щепетильность Пуаро в отношении двух разных по размеру яиц. Так вот если бы Агата Кристи подобным образом сравнивала роман и данную экранизацию, то роман бы олицетворяло белоснежное яйцо идеальной формы, сваренное по все канонам, а экранизация была бы сравнима с яйцом, неправильной формы, которое авторы даже не удосужились приготовить.