Рецензия на фильм Патерсон от Александр

Сорок лет назад «Челюсти» и «Звёздные войны» изменили мировой кинематограф, открыв эпоху блокбастеров. С тех пор чтобы привлечь зрителя кино пытается как можно сильнее его потрясти: массовое — масштабами и спецэффектами, авторское — радикальными темами и откровенностью. Жажда шокировать аудиторию, кажется, поглотила мысли всех крупных современных режиссеров. Это отчётливо показал 69-ый Каннский фестиваль, где состязались скандальная «Она» Верхувена, соблазнительная «Служанка» Пак Чхан-Ука, остросоциальная «Неизвестная» братьев Дарденн и масса других, не менее громогласных картин. Поэтому неудивительно, что вдали от этой обезумевшей толпы почти незамеченным остался новый шедевр Джима Джармуша — безмятежный «Патерсон». Так зовут водителя автобуса, который живёт в американском городке Патерсон. Каждое утро он без будильника встаёт и идёт на работу, где проводит весь день, на обеде уходит любоваться водопадом, а вечером выгуливает своего бульдога Марвина и заглядывает в бар. От других людей Патерсон отличается лишь одним — в свободные минуты он пишет в дневник стихи. О них не знает никто кроме его жены Лоры, которая настойчиво уговаривает Патерсона опубликовать записи. Так проходит неделя, и фильм заканчивается. «Патерсон» изображает повседневную жизнь идеализированно и в то же время честно, не обещая неожиданных сюжетных поворотов или эффектной кульминации. В этом его отличие как от современного мейнстримного кино, так и от ранних работ самого Джармуша, которые режиссёр упорно пытался подчинить традиционной драматургии. Однако нормы аристотелевской «Поэтики» — нарастающее напряжение и стремление к катастрофе — оказались избыточными для собственной поэтики Джармуша, искажающими её простоту. В «Патерсоне» же классик сделал то, что давно должен был — снял подлинно независимое (и от студий, и от канонов повествования) кино, язык которого обрёл гармонию в лирике и будничном ритме. Эта гармония просматривается во всех деталях фильма, но в первую очередь в самом Патерсоне. Адам Драйвер кажется прирождённым everyman'ом: сколь вычурно он выглядел, будучи пафосным злодеем в «Звёздных войнах», столь же органично смотрится в роли скромного шофёра-поэта. Напротив, играющая его избранницу Голшифте Фарахани необыкновенно, чарующе прекрасна — но разве может любовь выглядеть иначе? Именно благодаря её красоте и беззаботным затеям повседневность Патерсона приобретает волшебные черты. Другой же источник магии — удивительные жизненные (не)случайности, будь то близнецы, заполнившие город после сна Лоры, или знакомство Патерсона с другими поэтами — маленькой девочкой (у которой тоже есть близнец), чернокожим рэпером и японским путешественником. Встреча с последним точно не случайна: хоть фильм и наполнен оммажами американской поэзии, стихи Патерсона больше напоминают японское моно-но аварэ, «неповторимое очарование вещей». Его и пытаются поймать и сохранить Патерсон с Джармушем. В конце концов, как давно заметил Андрей Тарковский, именно искусству подвластно запечатлеть изменчивое время. И всё же Джармуш мягко возражает гению: тетрадь со стихами может пропасть, фильм неизбежно закончится, а «водо — пад» времени стремится дальше и копировать его не удастся. Да и ни к чему, ведь Патерсона впереди ждёт ещё один наполненный событиями и стихами день, а нас — ещё один фильм Джима Джармуша, который запечатлеет новые открытия и чудеса.