Рецензия на фильм Прекрасные дни в Аранхуэсе от Анна Кравченко

Сначала мы работаем на авторитет, а потом авторитет работает на нас. Петер Хандке и Вим Вендерс – весьма заслуженные люди. Им теперь можно все. Например, снять фильм «Прекрасные дни в Аранхуэсе». Прекрасный летний денек стоит в Париже. За столом сидит Писатель. Он творит. А за окном в дивном саду, визуализируя процесс его творчества, сидят Мужчина и Женщина, они беседуют. Архетипический Творец и архетипические Твари. Писатель щелкает клавишами пишущей машинки, а его персонажи рассказывают зрителям о том, о сем, но в целом ни о чем интересном: как можно на куче засохшего человеческого дерьма потерять девственность; как хотелось такое же дерьмо, но не человечье и посвежее, обнаружить в очень достопримечательном, почти культовом, символичном месте; почему нельзя неполовозрелым девочкам разрешать качаться на качелях; является ли совокупление женщины с мужчиной актом возмездия этому миру; может ли уязвимость во взгляде мужчины сравнить со взором жертвенного животного; можно ли заниматься сексом и не употреблять слово «секс». Еще парочка пытается найти высокий символизм во всяческой растительности и живности. Скука смертная. Высокопарные словеса. Paroles, paroles, paroles… Их пафос не могут разбавить даже музыкальные вставки. Пусть сам Ник Кейв вдруг материализуется из музыкального автомата, сыграет на рояле, допоет свою тоскливую песню. И в качестве садовника промелькнет Хандке. Вендерс своему давнему другу сделал прекрасный подарок. А простому зрителю каково? Он должен утешиться тем, что в финале ему показали вблизи пейзаж Сезанна? Для таких удовольствий существуют картинные галереи. Полтора часа нас вынуждают любоваться тем, как вызревает, закипает и подается на стол Высокое Искусство. Оно не предназначено для неподготовленного зрителя. Это зрелище для искушенных кино-гурманов. Такая картина не будет осквернена зрительским вниманием и полными кассами. Это пробный камень для тех, кому позволено вообще говорить об искусстве. Я неподготовленный. Я не искушенный. Мое внимание может осквернить, как груда дерьма. Я споткнулась о пробный камень и рухнула с небес киноискусства на грешную землю… А король-то голый! Кино уже давно изобрели, мы практически не слушаем радиопостановок, как наши далекие предки. Почему сомнительного свойства эссеистику, замаскированную под пьесу, нам зачитывают в фильме, снятом по технологии 3D? Художественный фильм все-таки предполагает, что зрителям покажут (а не только расскажут) историю. Что там, возможно, будет хоть какой-то сюжет. Пусть странный, пусть самый абсурдный, но сюжет. Даже такие великие люди, как Альмадовар, фон Триер и прочие Бунюэли почему-то знали об этом. Наверное, им еще нужно дорасти до того уровня понимания кино, на котором находятся творцы «Прекрасных дней в Аранхуэсе». Говорят, что Петер Хандке – знаменитый австрийский писатель. Может быть. О вкусах не спорят. Но, если говорить о великих австрийцах, мне ближе Роберт Музиль. Однако такие тексты лучше читать в бумаге, а не тащить их на экран.