Рецензия на фильм Тони Эрдманн от Сергей Кудрявцев

Моё личное раздражение против немецко-австрийского фильма «Тони Эрдманн», который был восторженно принят критиками и осыпан множеством премий (вот только не на Каннском кинофестивале, где эту ленту напрочь проигнорировало главное жюри), возникло с первых же пустых и затянутых кадров, снятых ручной камерой. «Ну вот - подумал я, - очередная унылая серятина в стиле братьев Дарденн или румынской новой волны». И то, что впоследствии переместилось действие именно в Бухарест (хотя неприглядная сторона румынской действительности почти не была отражена на экране, за исключением двух-трёх сцен), показалось вполне логичным и закономерным. Впрочем, по своей манере третья по счёту картина немки Марен Аде (снимает она редко - раз в шесть-семь лет) может быть названа в большей части повествования типичным образчиком скучнейшей корпоративной драмы, когда ведутся занудные разговоры об аутсорсинге в нефтяном бизнесе и прочей дребедени, поскольку главная героиня Инес Конради является консультантом крупной международной компании в Бухаресте. Если в этих эпизодах присутствует некое подобие «делового юмора», то для очень посвящённых в проблемы существования «офисного планктона», представители которого настолько зациклены на собственной работе, что даже на банкетах, вечеринках или девичниках не упускают шанса обхаживать важных клиентов и всё равно болтать на «производственные темы». Поэтому «Тони Эрдманн» - никак не «Директор для всех» / «Самый главный босс» Ларса фон Триера, который как раз являлся примером умной «корпоративной трагикомедии». Основной сюжетный посыл фильма Аде - несколько изменённый мотив бесчисленного количества произведений о том, как отец, мать или оба родителя приезжают в гости к детям, чересчур поглощённым своими делами на мало кому нужной работе, так что никакого душевного контакта между двумя поколениями не возникает да и быть уже не может, и непрошеные посетители вынуждены вернуться назад, разочарованные утратой былого взаимопонимания, не говоря уже о потере какого-либо сочувствия к себе. Среди беспрекословных шедевров - разумеется, «Токийская повесть» Ясудзиро Одзу. Но герой «Тони Эрдманна», которого зовут на самом-то деле иначе - Винфрид Конради, не успев толком пообщаться с дочерью во время её краткого визита на родину, в Германию, тайком отправляется в Бухарест, чтобы там фактически преследовать Инес, постоянно ставя в дурацкое положение своими бесцеремонными выходками. И тут догадываешься, что главный «референс» (если употреблять модный в среде современный кинематографистов термин) этой ленты - классический французский водевиль «Будю, спасённый из воды» Рене Фошуа, который был блистательно экранизирован Жаном Ренуаром ещё в 1932 году с неподражаемым Мишелем Симоном в роли несчастного «отщепенца жизни», решившего утопиться после того, как умерла его любимая собачка. Здесь же неудачливый учитель музыки, всем надоедающий глупыми шутками и экстравагантными внешними преображениями, словно решает реально воплотить в жизнь стих неизвестного сочинителя, услышанный на церемонии проводов пожилого учителя на пенсию: «Как славно нежиться в безделье и всё время отдыхать». Он ведь тоже лишился своего единственного друга-пса и готов вместо вечно отсутствующей дочери-«робота» нанять её более живого заменителя - или же усиленно попытаться оживить сей бездушный рабочий механизм капиталистической системы производства, поэтому пускается во все тяжкие, творя форменные безобразия везде, где появляется. И ведёт себя Винфрид Конради в качестве придуманного Тони Эрдманна (Erdmann - почти как «естественный человек» Руссо или «простодушный» Вольтера), своеобразного мистера Хайда при благонравном докторе Джекиле, столь же нагло и хулигански, как и Будю или его американский аналог в исполнении Ника Нолти в римейке под названием Down and Out in Beverly Hills, что переводили по-разному, хотя по словарю выражение down and out означает «бродяга». Вот здесь и таится некий секрет невероятного успеха «Тони Эрдманна» как в Европе, так и в Америке, где уже собрались делать собственную версию с Джеком Николсоном в заглавной роли (тем более что ему доводилось играть нечто подобное - например, весьма приставучего субъекта в картине «Лучше не бывает»). Подспудная мечта «офисного планктона» о любой форме дауншифтинга, то есть бегства от опротивевшей текучки куда глаза глядят или искусственного взбадривания себя, условно говоря, с помощью секса (поневоле углядишь скабрёзные цитаты то ли из «Американского пирога», то ли из «Последнего танго в Париже» с переиначенной сценой с маслом), наркотиков и рок-н-ролла, реализуется нередко в каком-то надуманном, неловком, постыдном, извращённом виде, после чего всё-таки наступающее отрезвление различного типа - от физического похмелья до душевного раскаяния - вызывает куда более растерянное ощущение полной и абсолютной неприкаянности. Лицо актрисы Сандры Хюллер в самых последних кадрах фильма Марен Аде, кажется, впервые становится просветлённым от осознания бессмысленности всех попыток искусственной возгонки собственного существования, в чём также напрасно усердствовал её отец, доморощенный скверный шут, временами похожий то ли на Джокера из «Бэтмена», то ли на Дона Корлеоне из «Крёстного отца», перед смертью пугающего искажённой гримасой собственного внука, то ли на меланхоличных толстяков-«зомби» из поздней трилогии шведа Рона Андерссона. Кстати, в насквозь вторичном «Тони Эрдманне» можно обнаружить столько явных и скрытых заимствований из самых разных произведений литературы и кино, что отнюдь не на пользу данной ленте, которая порою начинает откровенно походить на своего хамоватого придуривающегося героя. Можно съязвить следующим образом: «С миру по нитке - Эрдманну рубаха!». Да и разгуливает он всюду почти в одной и то же рубахе навыпуск, смущая мир «делового гламура» (такое выражение звучит в репликах обитателей «корпоративного рая») неподобающим видом. Право же, это «трэш какой-то» (если воспользоваться фразой одного из персонажей насчёт устроенной голой вечеринки, где также появляется невообразимый монстр куда похлеще, чем всё-таки симпатичная Чубакка из «Звёздных войн»)!