Рецензия на фильм Роковое влечение от Анна Кравченко

Рассказывают, что в битве при Ватерлоо французская гвардия на предложение сдаться дала гордый ответ: Merde (что в переводе означает Shit). А через пару лет официальные историки эту фразу немножко изменили, и теперь во всех учебниках по этому поводу написано: «Гвардия умирает, но не сдается». Такие они, французы. Берут, например, факт в виде кучки фекалий, вставляют в нее скромный букетик фиалок, разбрызгивают вокруг флакончик благородного парфюма – и вот оно, произведение искусства. Этот рецепт использует и режиссер Пьер Годо в своем фильме, который выходит в российский прокат под названием «Роковое влечение». Жан Фирмино служит начальником тюрьмы, ему вот-вот исполнится сорок лет, у него жена (работает в той же тюрьме) и школьница дочка. Карьера складывается неплохо, в семье тоже вроде бы все спокойно. Но внезапно его настигает тот самый кризис сорокалетних французов, описывая который знаменитый писатель Мишель Уэльбек паштет из собачьей печенки съел. В тюрьму переводят молоденькую, лет 18-ти, преступницу Анну Амари. Дальше все как обычно. Юная уголовница с успехом реализует программу «секс в обмен на плюшки». Интимная связь тюремщика с заключенной продолжается несмотря на угрозу распада семьи и крушения безупречной репутации. Итог преступной страсти вполне закономерен. Нормальный рабочий сюжет. Обыгран в мировом искусстве не раз и не два. Роковая запретная страсть – эта тема никогда не перестанет волновать зрителя/читателя. Все дело в том, как ее подать. Есть варианты простые, наподобие нашей перестроечной «Интердевочки» Петра Тодоровского. Да, мы хорошая, интеллигентная девица прямо из элитной средней школы, но уж больно нам кушать хочется. А потому – вперед, на штурм вершин валютной проституции. Телом отдается, душой не сдается; пуля дура, штык молодец. Можно посложнее, с эдаким модернистским подвывертом, как у Ларса фон Триера в «Нимфоманке». Я трахаюсь, значит – я существую. И вагон аллюзий на Фрейда, Адлера и Юнга. Пять минут порнографическая сцена – потом пятнадцать минут занудных лекций по психоанализу. И так часа на четыре. В рассматриваемом нами случае масла в огонь подливают и прокатчики, напрямую отсылая к фильму 1987 года с оскароносными Майклом Дугласом и Гленн Клоуз. Постер французской драмы нагло копирует афишу голливудского триллера, хотя оригинальное название «Éperdument» буквально можно перевести как «Иступленно». К сожалению, героиня Адель Экзаркопулос на femme fatale не тянет. Местами она пытается изобразить вспышки агрессии, когда бросается в драку с сокамерницей или приставляет ножницы к горлу любовника. Только потом снова начинает впадать в меланхолию, слушая матушкины колыбельные, сожалеть о том, что испортила ей жизнь, ссылаться на чувство вины за разрушенный брак своего престарелого любовника. Это выглядит по меньшей мере странно, ведь «папиков» девицы, выросшие без отца, обычно пользуют без зазрения совести. Режиссер Пьер Годо вряд ли рассчитывал затмить успех фильма Эдриана Лайна. Хотя, надо отдать ему должное, легких, проторенных путей он не ищет. Тривиальная история о том, как молодые феромоны сносят башню угасающему либидо, сопровождается отсылками к одному из самых знаменитых произведений классической французской литературы. Заключенные читают в тюремном классе трагедию Жана Расина «Федра». Этот сюжет французский автор позаимствовал у Еврипида. В пьесе рассказывается о преступной страсти, которой царица Федра, жена Тесея, воспылала к своему пасынку Ипполиту. А еще Фирмино напоминает, что он тезка Расина, после эротических сцен сладкая парочка с упоением декламирует бессмертные строки. Получается тот самый изысканный постмодернизм, незаметное для зрителей, но очевидное для критиков сопоставление классического сюжета с реалиями современных будней. Представьте себе: русский режиссер Кондратьев-Булавин ставит фильм о том, как продавщица овощного киоска Нюра изменяет своему пожилому мужу, унылому налоговому инспектору Калинину с молодым таксистом, лихим автогонщиком Дронским. Адюльтер до добра не доводит, и в финале картины напившаяся в хлам Нюра (озлобленный Калинин отказывается оплатить путевку в летний лагерь их дочке Сашеньке) попадает под самосвал. В нескольких эпизодах трудами оператора запечатлены переполненные слезками глазки Сашки, которая во время родительских скандалов читает на кухне толстую книгу с заголовком «Анна Каренина». Пожалуйте на фестиваль! Но вот беда: претензии на сопоставление с классикой ко многому обязывают. Проницательный зритель непременно попытается сравнить копию с оригиналом. Получилась ли из Нюры Калининой современная Анна Каренина? Вот из Годо Расин точно не вышел. Чеканный сюжет, отточенные монологи, яркие характеры, вулканические страсти – это у Расина. У Годо сюжет рыхлый, характеры банальны, психологию подменяет физиология. Вместо извержения вулкана – прорыв канализации. В чем, собственно, суть драмы? Самое обычное вожделение к свежему телу герой фильма провозглашает любовью. И это человек, который годится своей «психологической проницательностью»? К сорока годам можно было бы и поумнее быть. Но, увы, простате не прикажешь. Такое сплошь и рядом происходит. Вот не надо только претендовать на трагедию вселенских масштабов. В свое время менталитет французов точно определил Венедикт Ерофеев. Герой его поэмы «Москва – Петушки» Веничка отослал в «Ревю де Пари» эссе о любви под заголовком «Стервозность как высшая и последняя стадия б**довитости». Однако для французов – это далеко не предел, рассуждая об этом, они любому способны мозги за***ть.