Рецензия на фильм Стена от Анна Кравченко

В известном детском стихотворении говорится о том, как упавшего со стены Шалтай-Болтая не смогла собрать вся королевская конница, вся королевская рать. Забавный стишок. И очень короткий. А вот режиссер Даг Лайман снял на этот сюжет фильм «Стена». Довольно длинный и смертельно скучный. Ирак, 2007 год. Два довольно болтливых шалтая в чине сержантов американского спецназа – Шейн Мэттьюз и Алан Айзек – пребывают в засаде. В пустыне прокладывается ветка нефтепровода, но кто-то перестрелял рабочих и охраняющих их американских военнослужащих. Сержанты прибыли на место происшествия, затаились на ближайшей высоте и наблюдают пустынный пейзаж, украшенный восемью трупами. Воякам скучно. Они треплются, пересыпая свою речь тупым солдафонским сквернословием. Автор русского перевода включает свои скромные творческие способности и раскрашивает однообразные англосаксонские «факи», как может. От всякого дерьмо-твою-мать-засунь-в-жопу-оторву-яйца-гандон уши начинают горестно увядать уже минут через десять после начала просмотра. Вообще, у меня созрело предложение: «факи» на русский вообще не переводить. Все это слово давно выучили, можно просто предупредить в начале фильма, что персонажи картины имеют обыкновение украшать свою речь обсценной лексикой с изобретательностью, достойной питекантропа. В кино ведь не только гопники ходят. Если с некоторыми усилиями выделить из сержантской болтовни содержательную составляющую, то выяснится: Айзек и Мэттьюз гадают, кто устроил побоище – профессионал или перспективный любитель, один человек или несколько, сидит тут кто-нибудь в засаде или уже убрался восвояси. И вот через некоторое время бравый вояка самой могучей армии в мире делает то, что даже мне, блондинке без всяких навыков военной подготовки, кажется просто фантастической глупостью. Сержант Мэттьюз, заявив, что у него зажарились яйца (я бы точно прожила без этой информации), и что никого кроме них с коллегой здесь уже нет, поднимается во весь рост и идет по открытой местности к убитым (что-то он хотел забрать с тела мертвого солдата). Его, разумеется, поражает снайперская пуля. Таки-профессионал! Сержант Мэттьюз громогласно факает и катается в пыли. А его коллега (шалтай №2) – вы будете смеяться! – выскакивает из укрытия и несется сломя голову по той же самой открытой местности при ярком свете палящего иракского солнца к телу сотоварища по ослабленному интеллекту. Да, он бежит зигзагами, просто умница. Но за время лавирования он получает три пули: в колено, в рацию и в бутылку с водой. Не переставая горестно факать, сержант Айзек отползает с линии огня и прячется за ветхой стеной. Он пытается вызвать помощь по рации, но вертолетная рать не может прилететь к стене, за которой прячется многоумный шалтай: повреждена антенна его рации. Зато в диалог с раненным вступает его антагонист: иракский снайпер Джуба. Экшен откладывается до самого финала. Большую часть экранного времени занимают пространные диалоги Айзека и Джубы. Даг Лайман замахнулся на создание очередной то ли антивоенной, то ли патриотической нетленки. Это значит, что злоупотреблять боевыми сценами не следует, нужно наполнить фильм тонким психологическим содержанием. Формат самый минималистический, практически пьеса одного актера – Аарона Тейлора-Джонсона. Мэттьюз (Джон Сина) пребывает большую часть экранного времени без сознания, а иракского снайпера нам вообще не показывают, мы слышим только его голос. Между Джубой и Айзеком предполагается этакая морально-нравственная перестрелка, этическая дуэль. Скажи, в чем правда, бро? Тварь я дрожащая, или, фак-распрафак, право имею? Для красоты кого-нибудь процитировать проникновенного. Лайман выбрал Эдгара По и Роберта Фроста. Для того, чтобы проиллюстрировать одноименное стихотворение, тут же ворона подсадили, мертвецов поклевать. Не получилось у Лаймана ровным счетом ничего. Препирательства иракца и американца навевают сон, ни одной интересной мысли, ни единого остроумного высказывания, ничего напоминающего идеологическое противостояние между прогрессивным Западом и сонным Востоком. За что воюет что тот, что другой – непонятно. Нравственная позиция обоих снайперов – тайна за семью печатями. Для Айзека выдумана абсолютно идиотская предыстория, призванная объяснить зрителям, что делает этот парень в Ираке после того, как президент Буш рапортовал о победоносном завершении войны. Но история эта отдает такой дешевой мелодрамой, что лучше бы про мотивировку персонажа вообще ничего не говорили. Отдельного внимания заслуживает описание боевых навыков американских рейнджеров. Фильм снял американец, но в более карикатурном виде этих вояк не показал бы самый агрессивный обличитель «пиндосов» из России. Они попадают в незатейливую ловушку, устроенную Джубой, один за другим. А в случае любых осложнений начинают вопить на всю пустыню, требуя, чтобы их эвакуировали, прислали вертолеты и дроны. Но народная мудрость гласит: если Шалтай-Болтай свалится со стены – никакая вертолетная рать ему не поможет. Если Шалтай не сидел на стене, а за ней прятался – это дела не меняет.