Рецензия на фильм Операция «Шаровая молния» от Kickingrussian

Премьера новой ленты "Операция "Шаровая молния" (или "7 дней в Энтеббе" в международном прокате) режиссера Жозе Падилья (сериал "Нарко", "РобоКоп") состоялась в феврале этого года в рамках внеконкурсной программы Берлинского кинофестиваля. Работавший над сценарием к этой ленте Грегори Бурк ("71"), очевидно, был одержим идеей развенчания левацких идеалов марксистов из Европы в середине 70-х годов прошлого века, иначе как тогда понять множество тех разговоров по ходу развития сюжета, в ходе которых проясняется мотивация угона самолета Air France рейса 139 "Тель-Авив-Париж" самозванными революционерами из Германии. Визуальная часть в "Операция "Шаровая молния" выполнена просто безупречно, уделено огромное внимание деталям, даже самым мелким, поэтому просмотр этой ленты превращается в своеобразный, приятный и хорошо поставленный летаргический сон об угоне самолета и взятии заложников. Удивляет определенная политическая бесхребетность Жозе Падилья, который старательно отрабатывает сценарий Бурка, но при этом лента не может выпрыгнуть из прокрустова ложа ТВ-реконструкции событий, которые могут позволить себе крупные каналы и задействовать в них хороший исполнительский состав. Лента о непримиримом, не на жизнь, а на смерть, противостоянии палестинцев и израильтян, с большим трудом в отдельных, лучших, эпизодах прорывается в драму, но настоящие режиссерские зубы Падилья предпочитает не показывать и ждать созвучий с сегодняшним днем, политических заявлений и эмоционального резонанса от "Операция "Шаровая молния" не приходится, лента скрывается за реконструкциями, весьма банальной риторикой и хлюпающим ритмом, пружина которого заводится с очень большим трудом. Поэтому "Операция "Шаровая молния" может вполне разместиться в сложнейшем варианте драматического триллера со множеством оговорок, с драмой герои картины еще справляются, а вот классическая напряженность у картины просматривается в виде какого-то политического климакса, причем с обеих сторон. Сюжетное построение "Операции "Шаровая молния" выполнено единственно-правильным способом: линейное повествование прерывается мощными и эмоциональными ретроспекциями со стороны рефлексирующих террористов, причем основное внимание уделено разработке образа Бриджитт Кульманн (Розамунд Пайк, "Точка невозврата", "Недруги"), который продемонстрирован относительно успешно. В меньшей степени Даниэлю Брюлю ("Парадокс Кловерфилда", "Жена смотрителя зоопарка") удался второй немецкий террорист Вилфрид Бёзе, одно геологической бороды и непрерывного курения в кадре для формирования визуально-верного образа радикала что-то не совсем досточно. 27 июня 1976 года Бёзе, Кульманн и паре палестинских товарищей из Народного фронта освобождения Палестины угоняют самолет после посадки в Афинах, который перевозил 246 пассажиров на борту. Поскольку рейс был из Тель-Авива, то на борту было очень много граждан Израиля. В итоге сначала самолет уходит сначала на дозаправку в Ливию, а потом и совсем улетает вместе со всеми в Уганду, где правил жестокий диктатор Иди Амин (Нонсо Анози, "Пэн: Путешествие в Нетландию", "Золушка"), который за несколько лет до этого разорвал отношения с Израилем и искренне рад предоставить часть территории аэропорта Энтеббе около столицы Уганды. Оперативно, буквально на следующий день, террористы поделили пассажиров и освободили тех, кто не имел никаких израильских корней, что составило примерно половину от взятых в заложники. Экипаж самолета в полном составе отказался покинуть и остался вместе с заложниками. Между тем напряженность в израильском Иерусалиме непрерывно растет и подвергается эскалации, при этом Жозе Падилья акцентирует основное внимание на взаимоотношениях двух политических тяжеловесов, чьи имена знакомы сейчас каждому израильтянину - это Ицхак Рабин (Лиор Ашкенази, "Фокстрот", "Стратегия Оппенгеймера") и Шимон Перес (Эдди Марсан, "Уотергейт. Крушение Белого дома", "Взрывная блондинка"), премьер-министр и министр обороны, которые находились в открытом противостоянии и должны были найти наименее кровопролитный способ освобождения своих соотечественников в Энтеббе. За очевидностью развития направленных в одну сторону событий в экранной истории "Операции "Шаровая молния" таится вполне кажущаяся простота. Жозе Падилья - далеко не первый режиссер, кто выносит именно эту террористическую атаку на большой экран, но не удается наполнить свою ленту не то что современным звучанием, а вообще расставить точно расставить смысловые акценты в большей части сюжета. Иногда кажется, что у этой работы отсутствуют мускулы, при помощи которых можно пощекотать нервы зрителю, иногда Падилья просто переключает внимание зрителя на постановку символичного танца "Минус 16" от одного мастеров израильской хореографии Охада Нахарина, в котором символично занята носительница лирической линии. Но Падилья постоянно с трудом определяется с общим тоном ленты, самого действия в фильме не так много, причем драма о спасении жизней не блещет ни яркой динамикой как "Мюнхен" у Спилберга, ни напряженностью как "Операция "Арго" у Аффлека. Радикалы и экстремисты ведут себя совсем не радикально, а позволяют себе простое и человеческое, например, забыть на время оставленный у стены "Калашников" в комнате с заложниками. Не звери они, а такие наивные книжные идеалисты, в которых нет идейности, а есть тяга к недоигранным в детстве приключениям. Герой Даниэля Брюля все больше ударяется в созерцательность и мечты на приветливой угандийской земле, Бриджитт Кульманн не спит и горстями глотает успокоительные таблетки, понимая в итоге, что за ее фразой "Я - революционер" больше модного феминизма и желания впутаться в какую-либо авантюру, чем настоящей идейности. Позже оказывается, что эта дамочка в старомодных теперь уже очках просто не любит жизнь без смысла, превращаясь в заигравшуюся училку, не так давно научившуюся обращаться с автоматическим оружием. Герои террора не очень-то похожи на тех, кто оголтело требовал освобождения из тюрем более 50 палестинских политзаключенных и готовил существенную пощечину самому государству Израиль. Такие полувзрослые идеалисты как Кульманн и Бёзе с трудом понимают, что стали разочарованными солдатами той войны, которая никогда не закончится. В итоге становится ясно, что Жозе Падилья в "Операции "Шаровая молния" решился на совсем рискованный шаг и показал, что даже несмотря на все жестокости, у главных героев просыпается совесть и вся романтика ситуации помощи освободителям-палестинцам постепенно начинает меркнуть по мере усиления понимания и переосмысления содеянного. Иронично в фильме о конфликте между боевиками и правительством Израиля показано отсутствие ценностей у героя Брюля, который понимает он находится в Энтеббе, потому что ненавидит свою страну, свою Германию, в отличие от него палестинцы знают, за что и против кого находятся в постоянной боевой готовности. Оба израильских политика, Рабин и Перес, в тот момент времени понимали, что переговоры с террористами и обмен заложников на заключенных - ход в этой войне абсолютно невозможный. При этом сценарий Грегори Бурка сознательно начинает цепляться за разные двусмысленности и вместо концентрированного действия оно становится диффузным и показывает несколько перспектив. И в этом кроется главная проблема "Операции "Шаровая молния" вообще и в частности для Жозе Падилья как режиссера - отсутствие собственной позиции и собственной точки зрения на происходящее в кадре, у него все получают право высказать собственную точку зрения на то, что творится и при этом лента останавливается как перед особенностями взглядов политиков, так и перед теми, кто состоит в Народном фронте освобождения Палестины. Такое превращение "Операции "Шаровая молния" в трибуну лишает его как динамики, так элементарного понимания того, насколько согласен зритель с авторской позицией. Особенно фальшиво на этом фоне звучит лейтмотив романтической линии между израильским спецназовцем и танцовщицей: "Я сражаюсь за то, чтобы ты могла танцевать". Компромисс становится общим местом и разменной монетой как для авторов "Операции "Шаровая молния", так и для носителей основных сюжетных линий, поэтому с трудом верится в непримиримость противостояния всех участников этой исторической реконструкции.