Рецензия на фильм Игра Джеральда от Kickingrussian

Премьера "Игры Джеральда" от набирающего нешуточные режиссерские обороты в приоритетном хоррор-жанре Майка Флэнегана ("Уиджи. Проклятие доски дьявола", "Сомния") состоялась на Netflix на прошлой неделе. Одноименный роман Стивена Кинга 1992 года, который стал основой для экранизации, поклонники этого мастера исследований содержимого голов средних американцев жалуют не особо. Но только не Флэнеган, который, не стесняясь, признается в любви именно к этой книге. То ли это постпубертатные парадоксы сознания режиссера, то ли это желание поставить самому себе высокую планку и адаптировать для экрана роман, где основу составляют внутренние диалоги главной героини Джесси (великолепная во всех смыслах Карла Гуджино, "Космос между нами", "Волки"). Истина как обычно где-то посередине, возможно, она находится в детстве или юности режиссера, который испытал что-то подобное, как и героиня Гуджино, и работа над этой лентой позволила выпустить наружу всех внутренних демонов и выкинуть скелеты из пыльного шкафа. "Игры Джеральда" жанрово находятся на сомнительной площадке эротического триллера с элементами фильма ужасов и перегружены под завязку психологическими проблемами женщины среднего возраста, вынужденно оказавшейся наедине с самой собой и своими внутренними голосами. После 11 лет совместной жизни брак Джесси и Джеральда (Брюс Гринвуд, "Kingsman: Золотое кольцо", "Золото") в предсказуемом кризисе, детей нет, секса нет, нет эмоций и, самое главное, куда-то испарилось влечение друг к другу. Это не удивительно, потому что Джеральд серьезный бизнесмен, которому красавица-жена положена по статусу, и еще он - большой шутник, который считает одной из своих коронных шуток, что единственная цель женщины - "быть системой жизнеобеспечения для влагалища". Цитата прямая. В уединенном доме на берегу озера по инициативе Джеральда они решают подкинуть дров в тлеющее пламя семейного очага и хоть как-то оживить свой бездетный брак. Кроме того, что Джеральд - большой шутник, он еще и сексуальный BDSM-фантазер, правда, в light-варианте. Тем не менее, в голову этого возрастного мужчины с телом рано состарившегося пионера-героя не приходит ничего лучше, чем приковать наручниками женушку в соблазнительной свежекупленной атласной сорочке к изящному винтажному ложу и разыграть по секс-нотам компетентное изнасилование. С одной стороны, этому сатиру хочется сказать открыто: "Выпил виагры - веди себя прилично", но с другой - Джесси носит кольцо и эта брачная верига должна оправдать все поведение благоверного. Вполне очевидно, что подизношенное сердечко Джеральда не выдерживает сочетания секс-допинга и секс-креатива и героиня Гуджино остается одна, в наручниках и там, где рядом нет ни души. Риск Майка Флэнегана как режиссера в "Игре Джеральда" - это риск, который связан с тем, чтобы оживить то, что идеально подходит для радиоспектакля, но никак для герметичного триллера, где нужно удержать внимание зрителя почти два часа. И с этой задачей Флэнеган справляется очень уверенно. Карла Гуджино играет за себя и за ту, которую вынуждена слушать, когда начинает медленно сходить с ума от отчаяния вынужденного суицида, Брюс Гринвуд тоже становится не просто телом в луже крови, а еще одним движителем к моменту истины для Джесси. Как режиссер Флэнеган выстраивает взаимодействие в кадре через ожидаемые крупные планы самой Гуджино, которая постоянно перемещается от мученицы с детской психотравмой к вынужденной спасать саму себя женщиной. При этом она получает ангела и демона на каждое плечо, ангел - она сама в более циничном и прагматичном варианте, демон - мертвый супруг, который изо всех сил стремится захлопнуть крышку гроба отчаянного положения Джесси. Многочисленные галлюцинирующе-яркие видения практически намертво пристегнутой женщины рассказывают о не самых радостных детских днях главной героини и ее отношениях с отцом (Генри Томас, "Легенды осени", "Дорогой Джон"), который открыто воплощает все идеи Фрейда в кадре. Флэнегану удается психологически точно расставить акценты и заставить понять героиню Гуджино перед своеобразным лицом Смерти-Лунного-Света (Карел Стрёйкен, "Люди в черном", "Семейка Аддамс"), что она должна и вынуждена избавиться от тех цепей, которыми сковано ее сознание много лет сначала - отцом, а потом - мужем. Бенефис Карлы Гуджино в "Играх Джеральда" по-хорошему предсказуем и эта актриса способна на яркий коктейль из черного юмора, паники, гнева, обреченности и возмущения в лучших кадрах этой ленты, она вынуждена меняться на глазах у зрителей, меняться, чтобы выжить, разобраться в себе самой и своих эмоциях практически упрятанных навсегда на дне воображаемого колодца. Это большое мастерство - сыграть с виду беззаботную и бесхребетную красивую клушу, которая попала в капкан, и сыграть ее же, но более жесткую, двойника, доппельгангера, расчетливо указывающего путь к спасению. Надо отдать должное камере Майкла Фимоньяри ("Матрица времени", "Абатуар. Лабиринт страха"), которая только благодаря одной локации и одной кровати создает сжимающуюся клаустрофобию места используя хичкоковские приемы и ракурсы. Финал, который выстраивает Флэнеган, вполне убедителен, он звучит не просто как гимн освобождению через растаптывание собственных страхов, а скорее как способ задуматься о том, как много удобных и удачно подобранных цепей, колец и якорей держат в жизни большинство обычных людей и надо оказаться в ситуации Джесси, чтобы убрать все лишнее. К счастью, Кинг остается Кингом, и даже в своих не самых блестящих работах он способен будоражить воображение, создавая из обычных с виду людей героев их же собственных блестяще рассказанных историй.