Рецензия на фильм Мотылек от Евгений Нефёдов

Ещё до начала сеанса напрашивается каверзный вопрос. А зачем вообще было браться за повторную экранизацию автобиографической прозы Анри Шарьера? Ведь нисколько не устарела (мало того, давно причислена к разряду золотой классики!) киноверсия, осуществлённая Франклином Джеймсом Шеффнером в 1973-м году. Причём в титрах упоминаются не только книги «Мотылёк» /1969/ и «Ва-банк» /1973/, но и… правильно, сценарий Далтона Трамбо и Лоуренса Семпла-мл., служивший одарённому (1) кинодраматургу Аарону Гузиковски источником вдохновения. Чем таким экстраординарным хотел поразить или хотя бы заинтересовать нас Михаэль Ноер, нарываясь на сравнение с выдающимся предшественником?.. Казалось бы, расхождения лишь в нюансах: во введении нескольких дополнительных эпизодов – вроде пролога – и в исключении ряда фрагментов (например, посещения жилища прокажённых), что позволило сократить общий хронометраж. Однако при ближайшем рассмотрении становится понятно, что это не совсем так: смещены принципиальные акценты. Авторам хватило такта и терпения подчеркнуть, что они предлагают всё-таки новую интерпретацию хорошо известной истории – трактовку с позиций человека, живущего в первой половине XXI века. Остановимся на данном аспекте подробнее. Франклин напирал на то, что следует традициям идеалистически настроенных шестидесятников, воспевавших сильную, независимую личность. Ориентиром для него являлся «Хладнокровный Люк» /1967/ Стюарта Розенберга (Джексон не уступал Шарьеру в упорстве, доходящем до одержимости), но легко считывались переклички и с другими ключевыми кинопроизведениями того периода. Ныне же – эпоха совсем иная. Эпоха торжественно провозглашённой (навязываемой Западом всему миру) толерантности. Постановка Михаэля видится, уж скорее, полемичной по отношению к «Боям без правил» /2017/ – в том смысле, что Михаэль категорически не поддерживает подход Жана-Стефана Совера, волей-неволей обыгрывающего контраст, возникший в ситуации, когда европеец попал в азиатскую тюрьму. Вступительные кадры с тем и потребовались, чтобы поведать, в какой изысканной атмосфере жил фартовый вор по прозвищу «Мотылёк» («Папийон», или просто «Папи») – до того момента, как оказался приговорён к пожизненному заключению и десяти годам каторжных работ за убийство, которого не совершал. Специально уполномоченное лицо вещает в напутствие заключённым, отправляемым на корабле в исправительную колонию в Гвиане, что Франция отреклась от своих блудных сыновей, изгнав их и лишив гражданства. Единственный способ вернуть благорасположение цивилизованной Родины – рабский труд и прозябание в невыносимых, прямо-таки скотских условиях. Повествование завершается кадрами краткого диалога Анри с издателем, которому он принёс, уже будучи в почтенных летах, мемуары, достаточно неожиданно ставшие международным бестселлером – постепенно разошедшиеся многомиллионным тиражом и завоевавшие хвалебные отзывы. В частности, именитый беллетрист Огюст Ле Бретон заметил, что ознакомился с «величайшей приключенческой историей всех времён». Мало того, галерея фотоснимков лишний раз свидетельствует о том, что в основу положены невымышленные события – и что всё произошло не так давно (в исторической перспективе). Однако именно здесь и закрадываются сомнения. Жерар де Вийер в книге «Приколотый мотылёк» /1970/ достаточно убедительно показал, что собственно фактов у Шарьера не более десяти процентов, да и сам пожилой беглец, к слову, не отрицал, что привлекал к обработке текста профессионального литератора. Само по себе это не снижает интенсивности эмоционального воздействия, переданного и режиссёром, но… звучит очередным напоминанием о том, что сказка, сиречь искусство, – ложь, пусть заложенный намёк и служит уроком добрым молодцам. Нельзя не отдать должного Михаэлю Ноеру в том, как точно подобраны ведущие исполнители, а ведь актёрам предстояло выдержать тяжелейшее сопоставление со Стивом МакКуином и Дастином Хоффманом. Чарли Ханнэм замечательно выражает решительный настрой, обнажает тот внутренний стержень, что помогает снести удары судьбы, и вместе с тем – имитирует безумие узника, помещённого на два года в одиночную камеру, настолько убедительно, что вполне веришь: у начальника пенитенциарного учреждения вправду не было поводов для колебаний, благодаря чему обман и удался. А главное, на пару с Рами Малеком (восточные – египетские – корни ничуть не помешали артисту!) даёт прочувствовать то, недоступное для слов ощущение тоски по воле, что не позволяет сникнуть и успокоиться, смирившись с невесёлым уделом. Лучше, пытаясь покинуть проклятое место, умереть – в лесу или в дырявой лодке в открытом море, отчаянно борясь с разбушевавшейся стихией. Те дни, часы, минуты, когда возникала иллюзия, что вот-вот – и получится оторваться от погони, действительно стоили колоссального риска. Правда, здесь есть тонкость. «Мотылёк, летящий на огонь» – этот красивый (навеянный христианской притчей) образ, возникавший в сознании при просмотре старой ленты, видится менее важным для датчанина, шеффнеровского преемника. Ноер и Гузиковски воспринимают права и свободы, которые отстаивали прежние поколения, как политическую, идеологическую, социальную данность – и лишь напоминают о том, что достижения следует беречь и укреплять. Грубо говоря, пресловутая колония, где сорок процентов новеньких погибали в течение первых двенадцати месяцев и откуда за девяносто четыре года функционирования вернулись во Францию всего несколько человек (из восьмидесяти тысяч сосланных), давно закрыта. Нужно лишь уметь извлекать уроки из сурового прошлого. Не стану утверждать, будто призыв звучит наивно или архаично – напротив, приобретает остроту в свете тревожных сегодняшних тенденций (чего только стоят скандалы вокруг секретных тюрем ЦРУ!). Однако рассчитывать на шумный коммерческий успех, соизмеримый с триумфом фильма Шеффнера, пожалуй, не приходится. __________ 1 – Всех, кто усомнится в справедливости лестного эпитета, отсылаю к отличному триллеру «Пленницы» /2013/ Дени Вильнёва.