Рецензия на фильм Жги! от Анна Кравченко

Помните детский стишок? «Мамы разные нужны, мамы всякие важны...Вот у Коли, например, мама милиционер». У девочки Али мама и папа вообще служили надзирателями в женской колонии, и что? Выросла нормальным человеком, пошла по стопам родителей. Создала, можно сказать, уважаемую династию. Все складывалось очень даже неплохо, Алевтине Романовой уже светила пенсия по выслуге лет, но в дело вмешался режиссер Кирилл Плетнёв, который решил из сотрудницы УФСИН сделать современную российскую Золушку и снял про Алевтину фильм «Жги!». Пусть и вдохновила его на это история, которая на самом деле произошла в Великобритании с тамошней Синдереллой. Надзирательница женской колонии Алевтина Романова (Инга Оболдина) в детстве подавала большие надежды, она под руководством бабушки освоила азы вокального искусства и услаждала песней из репертуара молодой Пугачевой сослуживцев и подопечных своих родителей прямо по месту их службы. Бабушка умерла во время концерта своей внучки, из-за полученной таким образом психологической травмы Аля-Ромашка забросила пенье и спустя тридцать лет вспоминает о своих уникальных способностях только после основательного застолья. Но в силу случайного стечения обстоятельств ролик, на котором сотрудница УФСИН прямо в форме и при погонах выдает фантастические колоратуры, попадает в YouTube и сходу получает миллион просмотров. К Алевтине из Москвы заявляется сама Бузова, которая приглашает ее на престижный конкурс. Алевтина готовится выступить в первом туре с арией Тоски из одноименной оперы Джакомо Пуччини. Уроки бельканто ей дает зэчка Маша Стар (Виктория Исакова). Между золушкой и ее приблатненной феей складываются непростые отношения, подъем социального лифта, который должен вознести Алевтину к зияющим высотам шоу-бизнеса, тормозит масса обстоятельств как субъективного свойства, так и обусловленных свинцовыми мерзостями современной российской жизни: коррупция, кумовство, интуитивное неприятие нашими людьми оперного искусства. Алевтина, как и положено героине сказочной истории, добивается желанного исхода своих приключений, но, как положено уже в хорошей современной мелодраме, жизнь по воле авторов картины вносит реалистические коррективы в развитие событий. Да и сюжетные параллели с «Тоской» ко многому обязывают. Когда я перед просмотром картины ознакомилась с ее сюжетом, у меня возникли серьезные опасения: не хотелось в очередной раз тоскливо наблюдать за высосанными из пальца перипетиями попсовой мЫлодрамы сериального качества. В результате «Жги!» меня приятно разочаровал. Да – попсовая, да – мелодрама. Но выполнена очень профессионально. Причем свою лепту в безусловный успех картины внесли все, от режиссера и исполнительниц главных ролей до актеров второго плана и приглашенных для камео знаменитостей. Владимир Ильин в роли Иваныча, начальника колонии, и Татьяна Догилева в роли начальственной дамы Сысоевой подтверждают истинность поговорки «по когтю видно льва». Они буквально несколькими жестами, интонациями делают своих персонажей объемными, придают им психологическую достоверность. Виктория Искакова в принципе справилась со своей задачей, она удачно подыграла Инге Оболдиной, обозначив контраст в паре классовых антагонистов интеллигент-зэк/пролетарий-вертухай. Вопросы вызывает психологическая достоверность ее персонажа. Певица с консерваторским образованием попадает на зону за убийство негодяя мужа в состоянии аффекта (в коротеньком эпизоде Маша Стар вполне квалифицированно описывает нам это состояние буквально в паре фраз). Три года лишения свободы, поскольку это преступление средней тяжести. Выйти по УДО можно после истечения половины срока при условии примерного поведения. А в начале картины перед нами предстает матерая уголовница, откровенно провоцирующая сотрудников колонии на применение жестких мер воспитательного характера. Когда и откуда успела набраться блатных манер утонченная интеллигентка? Кульминационна сцена с захватом заложников тоже, мягко говоря, не выглядит убедительной. Мне кажется, авторы картины просто не удержались от соблазна скопировать великолепную сцену из «Веселых ребят». Только у Александрова чудовищное фальшивое пение доводит Анюту до безработицы, а у Плетнёва Маша Стар из-за такого пустяка превращает свои мечты о выходе на свободу в мираж. Впрочем, эти относительно небольшие недостатки картины с избытком искупаются ее несомненными достоинствами. И настоящей изюминкой, прекрасной находкой авторов картины можно считать аккуратное использование аллюзий на оперный шедевр. Сюжет «Тоски» (как и большинства других классических оперных произведений) та же самая попса и мелодрама, та же трафаретность характеров, надуманность сюжетных ходов. Но цель здесь оправдывает средства: все делается для того, чтобы герой (героиня) исполнил великолепную арию над трупом врага или над телом невинно убиенной возлюбленной; перед казнью или перед самоубийством; перед разлукой или после измены. И того же мы ждем от Алевтины Романовой. Вот-вот эта золушка с резиновой дубинкой в руках превратится в принцессу на высоких каблуках, скоро-скоро гадкий утенок с оруэлловской фермы животных превратится в прекрасную лебедицу и воспарит к горним высям под куполом Большого театра. Авторы готовят апофеоз, искусно доводят напряжение до валидольного уровня… И с фантастической жестокостью обманывают доверчивого зрителя! Два раза героиня исполняет знаменитую арию – и оба раза делает это за кадром, не позволяя зрителям картины услышать ни единой нотки. И вот финал-апофеоз, Алевтина не сцене… Вроде бы получается, как всегда у Пуччини: мелодрама, отбрасывая свою первую часть, оборачивается драмой настоящей. Одно можно поставить в упрек авторам фильма: они все-таки не доверяют нашему зрителю, а потому и не позволяют исполнить Тоске арию до конца. Будем надеяться, количество просмотров этого вокального номера после выхода на экраны «Жги!» хотя бы немножко, но подрастет, что оправдает финансовые затраты Министерства культуры на производство фильма. А сцену во время финальных титров в духе «Миллионера из трущоб», за которую так ругают режиссера критики, будем воспринимать как выход артистов на поклон после окончания оперного спектакля. Жанру это нисколько не противоречит.