Рецензия на фильм Мой ангел от Сергей Кудрявцев

60-летний бельгийский режиссёр Харри Клевен начинал свою деятельность в кино как актёр и ещё продолжает сниматься, в том числе в фильмах очень известных постановщиков. А в продюсировании «Моего ангела», последней из десяти самостоятельных экранных работ, принимал участие Жако Ван Дормель, к тому же его дочь Жюльетт дебютировала в качестве оператора полнометражной ленты - и сразу же получила приз на котирующемся операторском фестивале «Камеримаж». Хотя с изобразительной точки зрения эта картина Клевена действительно необычна, но в какие-то моменты она может даже надоедать нередким использованием субъективной камеры, съёмкой с рук и чрезмерным пристрастием к сверхкрупным кадрам, когда части человеческого тела или лица показываются настолько близко, что начинает это раздражать. Однако познакомившись задним числом с другим фильмом Клевена, снятым ещё в 2005 году (у нас дали название «Двуличие», а по франко-русскому словарю слово trouble лучше бы перевести как «Разлад»), убеждаешься, что этот режиссёр на самом деле предпочитает чуть ли не маниакально подобные преувеличенные кинематографические планы. Да и тематика прежней ленты отчасти перекликается с содержанием новой картины, пусть в ней многое преподнесено более романтически и вроде как возвышенно, что не исключает своеобразного любования автора низменными, грубыми и порою отвратительными проявлениями жизни. Кстати, лишённое намеренного эстетизма и вполне реалистическое по манере произведение 2007 года под названием «Дьяволицы» (в нашем варианте «Нелюбимые») свидетельствует, что Харри Клевен вполне способен укрощать свою тягу к воспеванию чего-то странного, порочного, уродливого. Если коротко и упрощённо описать суть «Моего ангела», то как будто встречается «Человек-невидимка» с «Небом над Берлином». Впрочем, тут ещё немаловажен мотив «трудного детства», изломанного и мучающего главных героев совсем иначе, чем в «Разладе» и «Дьяволицах». Невидимый с самого рождения мальчик влюбляется в слепую, то есть не видящую ничего девочку, но потом ей делают глазную операцию, и уже выросший парень почему-то боится новых отношений с возлюбленной, однако в качестве невидимки он может предаться с нею откровенным ласкам, да и какая этой девушке особая разница, что любимый юноша остаётся всё-таки не осязаемым ею?! Собственно говоря, подходить к «Моему ангелу» с логических позиций, а тем более искать в фильме хоть гипотетическое правдоподобие (если герой - невидимка, то как же он, бедный, переносит холод и голод, когда живёт годами в лесной сторожке?) - довольно наивно, поскольку это типичная эстетская фантазия о красоте человеческих душ, которые всё равно нуждаются в зрении и вообще в телесности, чтобы слиться в экстазе любовных утех. Другое дело, что искусственность замысла усугублена зачастую надуманными кинематографическими решениями. И в итоге от этой ленты остаётся стойкое впечатление чего-то размытого, мелькающего, трясущегося, а то и застывающего надолго перед глазами снятой совсем вплотную деталью - так что хочется даже зажмуриться!