Рецензия на фильм Рома от Gordy

Не в роскоши, но в достатке: на вид благополучная семья занимает приличный особнячок в тихом районе города. Женщина с несколькими детьми и равнодушным к ним мужем, избегающим продолжения надоевших ему отношений, сбывая раздражение вместе с чадами и домочадцами, для которых наступает пора перемен, накрывающих волной алкогольного ретуширования нервов, сдавленных скоротечным прощанием отшатнувшихся супругов. Затяжным первым кадром с блестящей на кафельном полу небесной лужей и пролетающим в ней самолётиком Куарон поднимает ставки и выкладывает на стол свои козыри — классика чёрно-белого кадра, обрамляющего зеркальные отражения под пристальным взглядом задумчивого мыслителя, являющего миру совершенство изобразительной светотехники, упивающегося могуществом композиционных решений, расписываясь поверх них росчерком знаков и символов, воздвигая пьедестал для личного монумента в ряду признанных гениев, смакуя ради этого кучи собачьего дерьма, на которых поскользнулось семейное согласие, рассыпавшееся в прах разочарования, болью которого становится брошенная обманщиком беременная прислуга, мыкающая горе в ожидании случайного плода. Старательно поэтизируя стояние, Куарон обволакивает свой рассказ междометиями пауз, пытаясь выжать сок из окаменевших лиц, наделяя их выразительностью фресок, вполне уверенный в том, что работает не для кассы, а ради места в истории, пропуском в которую является выполнение обязательной программы сотворения канонического шедевра, закреплённого авторитетами, возлагающими корону на стоящего у трона наследника, претворившего в дело задуманный план. Здесь нет главного героя, а есть фигура режиссёра, находясь за кадром, сплетающего ткань своей истории, нанося на неё мелкий рисунок из линий жизни, замкнутых в узком кругу несчастий, настаивая на сочувственном отклике наблюдателей, но логично сведённый сюжет разрывает дистанцию между ней и зрителем, которого Куарон вместо действенного размаха потчует размашистыми общими планами, скрывая отчаяние ответственных моментов вместе с лицами тех, кому приходится их пережить. Куарон взялся говорить на языке жестов, используя для этого пространственно-визуальные приёмчики, создавая эффект скользящего взгляда, переходящего с заоблачной выси на грязную воду, с людей на животных, из дома на улицу, раздвигая рамки стен и помещаясь в них снова, он требует, чтобы его читали по губам, мастерски используя богатство технологий, обеспечивая себе профессиональный триумф при полном к тому моём равнодушии.