Фильм Однажды в Германии

Германия, Франкфурт-на-Майне, 1946 год. Трехногий пес выбегает ночью из Американского транзитного лагеря для беженцев (город располагается в американской зоне оккупации Германии).

Американские военные отказывают еврею Давиду Берманну в получении лицензии на торговлю, несмотря на то, что во время войны Берманн был узником концлагеря. Его дело попало в поле зрения CIC (Корпус контрразведки Армии США), будет проводиться дознание, его вызовут. Берманн идет по лежащим в руинах улицам, видит трехногого пса. Его кличка Мотек, он все время сбегает от своего хозяина, мальчика по имени Марио. Давид относит Мотека к нему, советует лучше следить за питомцем. После падения нацистского режима многие оставшиеся в Германии евреи стремятся уехать в Америку. В лагере для беженцев Берманн знакомится с Яном Хольцманном. Тот явно находится в бедственном материальном положении. Мимо проезжает шикарный автомобиль, за рулем которого Янкель Люблинер. Давид шапочно с ним знаком. Люблинер начинал как мелкий воришка, а теперь заправляет половиной здешнего черного рынка. По словам Берманна, Люблинер прошел университеты в Бухенвальде. Когда-то он поклялся отомстить Давиду – молодые люди барышню не поделили.

Берманн и Хольцманн смотрят хронику о посещении Американской оккупационной зоны вдовой президента США Элеонорой Рузвельт. Пленка рвется, конец сеанса. Давид замечает, что Эмиль Верштендиг – никудышный киномеханик, зато продавец от бога. У родителей Давида в 20-х годах был магазин постельного белья, Эмиль там работал. «Перезимовал» он в Шанхае, а сейчас снова вернулся в Германию. Берманн и Хольцманн идут в здешний ресторан. Хольцманн говорит, что собирается ехать в Америку, но денег сумел наскрести не так уж много. Берманн считает: чтобы уехать в США и нормально там устроиться, необходимо минимум 25 тысяч долларов. Он предлагает сделку: Хольцманн получит вместо него лицензию, а Берманн возьмет его в компаньоны. Вместе они сделают большие деньги. Торговля бельем – золотая жила. Давид берет на себя доставку товара без пошлины, склад на полгода без аренды он уже нашел, и человек с машиной у него на примете имеется. Хольцманн будет просто сидеть в конторе как босс. Тот говорит, что он – сапожник. Дэвид уверяет, что на вид Хольцманн – вылитый босс. Официант Файнброт слышит их разговор и тоже просится в дело, Давид не против. Вместе с Верштендигом их уже четверо. Файнброт во время войны был в Плашове, говорят, его спас немец по фамилии Шиндлер. Хольцманн в подобные истории не верит. В ресторан забегает Мотек, он хоть и немец, но не нацист. Давид знает его семью – приличные псы.

Музыкант Франкель рассказывает, что из Марселя он подался в Алжир, воевал в составе еврейской бригады Французского легиона. Берманн берет его в команду. На улице Хольцманн и Берманн видят мужчину, которому стало плохо. Они усаживают его, пытаются чем-то помочь. На самом деле их разыграл бывший актер Цорос. Подобные уловки помогают ему вызывать у людей сочувствие, ему предлагают сначала стакан воды, потом приглашают в дом. Берманну такие навыки кажутся весьма полезными для их будущего коммерческого предприятия. Цорос рекомендует взять в команду еще и Мойшу Краутберга. У него «нет фишки», но он будит чувство вины у немцев (маленький, тщедушный, носатый – типичная жертва антисемитизма).

Берманн собирает всех на складе и проводит инструктаж: мы – коммивояжеры, а это настоящее искусство. Здесь главное – шоу, в конце которого покупатель должен на коленях умолять что-нибудь ему продать. Нельзя показывать свою заинтересованность, немцы очень недоверчивы, а к евреям – и подавно. Но Давид неисправимый оптимист, он просит не забывать: Гитлер мертв, но мы-то живы. Прибывает первая партия товара. Новоявленные коммивояжеры приступают к делу.

Берманн показывает мастер-класс коммивояжерского искусства Файнброту. Давид находит в свежей газете некролог, и они едут по указанному в нем адресу. Вдове Берманн говорит, что ее муж заказал три недели назад два комплекта белья – простыни, скатерти, полотенца. Товар отличный, из Парижа. Даме цена кажется слишком высокой, но ловкий коммивояжер тут же сообщает, что ныне покойный клиент уже заплатил аванс. Товар продан.

Берманна вызывают в CIC, своим коллегам он не говорит, куда именно ему нужно отлучиться. Он является на допрос. Дело поручено вести спец-агенту Саре Симон. Она сообщает Берманну, что он обвиняется в сотрудничестве с нацистами во время своего пребывания в лагере Заксенхаузен. Дознаватель интересуется, как Берманн туда попал. Давид рассказывает, что у них с братьями был магазин белья во Франкфурте. К ним пришли гестаповцы, забрали родителей и братьев, все они погибли в Аушвице. Его самого арестовали позже, во Франции. По сведениям американской контрразведки, в Заксенхаузене Берманна уже через пару недель перевели в барак для привилегированных заключенных. Он выполнял спецзадание? Давид рассказывает, что на него обратил внимание оберштурмбанфюрер Отто, когда услышал, как заключенный Берманн травит анекдоты. Потом его заставили выступать на рождественском вечере эсэсовцев. Номер имел успех, Отто объявил еврейского весельчака своим придворным шутом. Благодаря этому Берманн и попал в тот барак. Через некоторое время Отто решил дать Берманну ответственное поручение: научить рассказывать анекдоты самого фюрера. К Гитлеру планирует приехать с визитом Муссолини, перед ним нужно блеснуть остроумием. В качестве учителя в этом искусстве Берманн и отправится к фюреру. А для того, чтобы не афишировать национальность специалиста по анекдотам, Отто сделал Берманну фальшивые документы – паспорт на имя Ганса Геккера (этот документ был найден Сарой Симон в архивах СС). Спец-агент обвиняет подозреваемого в коллаборационизме. Берманн говорит, что он выполнял распоряжения Отто под угрозой смерти.

Дела в фирме по продаже белья идут успешно. Цорос использует свои актерские способности, чтобы войти в доверие к родителям погибших немецких солдат. Он представляется их боевым товарищем, его приглашают к столу, угощают, потом Цоросу удается легко сбыть свой товар растроганным старикам. Верштендиг работает в паре с Краутбергом. Опытный продавец забалтывает клиентов, а Краутберг прикидывается доктором-ортопедом, у которого немцы отобрали лицензию. Мойша со смиренным видом делает легкий массаж клиенткам, тем становится неудобно, что они даром воспользовались его услугами, и они покупают у Верштендига белье. Коммивояжеры шутят, что они превратились в «еврейских мстителей».

Берманн продолжает ходить на допросы к Саре Симон. Он рассказывает ей все более невероятные байки. После того, как Давид покидает ее кабинет, спец-агент говорит своему помощнику, что подозреваемый явно врет.

Верштендиг и Краутберг останавливаются возле нового газетного киоска. Мойша покупает свежий номер, на первой полосе которого красуется заголовок «Нападение на казино», а рядом – фотография Люблинера. Но Краутберг потрясен не этим, он узнал в продавце нацистского преступника Вернона Кертвинга, именно по его приказу всех родных Мойши согнали в синагогу и сожгли. Когда продавцы белья собираются вечером в ресторане, все замечают, что Краутберг не в себе. Верштендиг объясняет коллегам, что произошло.

Между коммивояжерами возникает конфликт. Некоторые из них думают, что среди них только Верштендиг не пострадал от нацистов. Тот в ответ на подобные упреки рассказывает, что в Шанхае он лишился глаза, когда отказался показать эсэсовцу всех присутствующих в баре евреев. Берманн и Файнброт едут в железнодорожный поселок, где говорят его обитательницам, что их руководство оплатило треть стоимости каждого из привезенного ими комплекта белья. Предложением могут воспользоваться только работники железной дороги. Таким образом им удается продать рекордное количество товара.

Хольцманн нанимает на работу секретаршу. Миловидная немка Эльза Зайтц ему очень нравится, но он все же выясняет, что ни она сама, ни ее родители не были нацистами. Отец Эльзы был пекарем, он не подлежал призыву как представитель стратегически важной профессии, а потом их пекарню разбомбили.

В CIC Берманн рассказывает Саре Симон, как его отвезли из лагеря сначала в Берлин, а потом в Оберзальцберг, где поселили в домике для гостей. Встречу с фюрером назначать не спешили, у Давида было время обдумать свой план. Он решил убить Гитлера. Нацистам даже в голову не приходило, что Берманн способен на покушение, ведь они считали всех евреев жалкими, трусливыми недочеловеками. Чтобы совершить задуманное, Берманну сперва нужно было раздобыть где-то нож. А тут как раз на него положила глаз горничная – Фанни Хубер. Рассказывая об этом, Давид указывает на то, что не все женщины его сразу отвергают, как это делает его теперешняя собеседница. Сара говорит, что она вовсе не отвергает его, напротив – с огромным терпением выслушивает все его байки. Берманн начинает с еще большим воодушевлением расписывать свою интрижку с Фанни. Спец-агент резко прекращает допрос.

Коллеги Берманна давно были недовольны его частыми отлучками. Файнброт проследил за Давидом и выяснил, куда тот регулярно ходит. Теперь от него требуют объяснений. Он в лагере исполнял обязанности капо? Коллеги настаивают: поклянись, что это не так. Берманн не может поклясться ничьей жизнью, поскольку у него нет близких.

Ночью в газетном киоске случается пожар. В газетах появляется сообщение: пожар вспыхнул из-за неисправности буржуйки, хозяин задохнулся. Погибшего звали Гарри Визинер, у него остались жена и двое детей.

В кабинете Сары Симон Берманн заканчивает свою историю. Благодаря романтическим отношения с горничной (их Давид описывает особенно охотно) он раздобыл нож, нашел, где его спрятать. Но покушения так и не случилось, судьба над ним сжалилась.

Краутберг, не вынеся чувства вины из-за гибели невинного человека, вешается. Друзья в трауре. На очередном допросе Сара Симон задает Берманну вопрос: где он был ночью, когда случился пожар в газетном киоске? Свое алиби Давид подтвердить не может: он был дома, в постели, один. Спец-агент говорит, что погиб разыскиваемый за преступления, совершенные в Чехословакии, нацистский преступник Вернон Кертвинг. Он скрывался, присвоив документы своей жертвы – Гарри Визинера.

Берманн приходит на похороны Краутберга и говорит друзьям, что Мойша все же не ошибся. Кусочек Америки (статуэтку статуи Свободы) Краутбергу кладут в могилу. Потом друзья устраивают поминки в ресторане. Берманн просит всех прекратить причитания, не навсегда же они останутся в этой проклятой Германии. Звучит тост «За Америку!» Хольцманн делает Эльзе предложение руки и сердца, он хочет взять ее с собой в Америку. Та с радостью соглашается. Давид замечает за соседним столиком Сару, она уже покидает ресторан (американцы прощались с товарищем, который возвращается в Штаты). Берманн ее догоняет. Теперь он задает вопросы спец-агенту. Сара – еврейка, раньше ее семья жила в Германии, но они вовремя успели уехать в Америку. Сара изучала право в Гарварде, возвращаться в Германию она не хотела. Но контрразведке нужен был дознаватель со знанием немецкого языка, и она посчитала своим долгом «прищучить нацистов». Давид приводит Сару к разграбленному зданию, где раньше был самый шикарный в городе магазин белья, он принадлежал семье Берманнов. Сара говорит, что завтра уезжает в Нюрнберг, по возвращении она его вызовет.

Из Нюрнберга Сара привозит свидетеля – бывшего оберштурмбанфюрера СС Отто, который вскоре должен предстать перед судом. Она устраивает ему очную ставку с Берманном, во время которой Давид набрасывается на преступника, убившего в Аушвице его родных. Их разнимают, Отто уводят. Но благодаря его показаниям обвинения с Берманна сняты.

Склад торговцев бельем ограблен. Все деньги (больше 46 тысяч долларов), которые заработали Берманн и Хольцманн украдены. Это дело рук Люблинера. В отместку коммивояжеры разбивают монтировками его шикарный автомобиль. Сара приходит к Давиду сообщить, что его дело закрыто. Берманну жаль, что теперь у них больше нет поводов для встреч. Сара и Давид занимаются любовью. После этого дама просит мужчину признаться, что он все свои истории выдумал. Она хочет знать правду. Давид говорит: если бы люди не старались хоть немного приврать, жизнь стала бы совсем невыносимой. Ему самому трудно смириться с мыслью о том, что он был шутом убийцы своих братьев.

Друзья Давида решают работать до тех пор, пока не соберут для Берманна и Хольцманна всю необходимую для отъезда в Америку сумму. А потом все вместе они покинут Германию. Так и происходит. Но только Давид никуда не уехал, со временем он восстановил свой шикарный магазин белья во Франкфурте. Кому-то ведь надо оставаться, не отдавать же эту прекрасную страну одним немцам. А без шуток? А без шуток Давид бы уже давно умер.

После Второй мировой войны в Германии осталось четыре тысячи евреев, и никто из них потом так и не смог объяснить своим детям – почему.