Рецензия на фильм Люмьеры! от Сергей Кудрявцев

Тьерри Фремо, не только директор Каннского кинофестиваля, но и глава Люмьеровского музея в Лионе, наверняка имел в виду, чтобы расширительно понимали название его фактически монтажной картины Lumière! - как «Свет!». Конечно, на съёмках звучат другие команды: «Камера!», «Мотор!», «Начали!». Однако без света на площадке точно никуда! И весьма символично, что фамилия братьев Люмьер, с которыми принято связывать не столько изобретение кинематографа, сколько его повсеместное распространение, переводится при помощи слова «свет». Тут можно прибегнуть даже к библейским аллюзиям: «И увидел Бог свет, что он хорош; и отделил Бог свет от тьмы». Вот и братья Люмьер высветили лучом проекционного аппарата темноту зала - и возник новый, ранее неведомый, способ фиксации реальности и её демонстрации всем желающим, ставший со временем новым искусством. А было ли хоть частично таковым то, что снимал сам Луи Люмьер и разосланные им корреспонденты в разных уголках мира? Для Фремо это не подлежит никакому сомнению - и он увлечённо и старательно показывает нам всевозможные находки и прозрения в так называемых кинопримитивах братьев Люмьер, порой не без иронии намекая на то, что практически идентичное построение кадра или какую-либо панораму при движении транспортного средства, где снимающий аппарат всё-таки остаётся статичным, вполне можно увидеть в современных лентах Вима Вендерса или Джеймса Кэмерона. Пожалуй, автор фильма даже излишен в своих комментариях, вываливая на нас массу информации, которой он непременно хочет поделиться. И столь же жаден в использовании ста восьми заснятых пятидесятисекундных картинок (подобный хронометраж был ограничен возможностями тогдашнего устройства для запечатления на плёнке окружающей действительности или самых первых разыгранных сценок). Кстати, элементарный подсчёт показывает, что Тьерри Фремо не мог в своей девяностоминутной ленте (ведь есть ещё начальные и финальные титры плюс специальный эпизод с участием Мартина Скорсезе, как бы повторяющий самый первый люмьеровский фильм - «Выход рабочих с фабрики», у которого тоже имеются три версии!) вместить эти мини-короткометражки целиком. Но если бы была полностью процитирована лишь половина из них, всё равно тяжело воспринимать за один раз такое количество быстро мелькающих сюжетов. При подобном темпе сменяемости изображения (ну, чем не аналог нынешних клипов, которые также трудно смотреть десятками, не говоря уже о сотне!) не всегда успеваешь внимательно разглядеть то, что нужно, пусть Фремо подсказывает кое-что в ряде случаев. Было бы намного лучше смотреть небольшими порциями, а что-то из заинтересовавшего пересматривать неоднократно. Потому что поражают некоторые микрокартины братьев Люмьер (будем уж так называть, поскольку тогда практически не возникала проблема авторства всех заснятых историй) своей композицией, ракурсом, глубиной мизанкадра, когда мы способны увидеть далеко на заднем плане весьма чёткое изображение застигнутой врасплох реальности, что как раз создаёт удивительную атмосферу подлинности, живости и естественности происходящего. Увы, современный кинематограф всё сильнее выглядит плоскостным и поэтому плоским, несмотря на невероятные усилия придать ему объёмность, стереоскопичность, громадность. И почти нигде не сыщешь днём с огнём (и свет в кино тоже помочь не в силах!), чтобы присутствовала на экране вот такая бесхитростная, совсем простая, но неисчерпаемая глубина взгляда вовне, что начинает в какие-то моменты уже восприниматься как проникающий взор вовнутрь. А лучше, чем поэт, всё равно не скажешь: «Этот луч прямой и резкий, эта света полоса, заставляют меня плакать и смеяться два часа, быть участником событий, жить, любить, идти на дно… Жизнь моя - кинематограф, чёрно-белое кино!».