Рецензия на фильм Чудеса в Париже от Евгений Нефёдов

Одной из ранних (говоря по совести, почти не замеченной публикой) экранных работ Пьера Ришара была роль полицейского в фарсе с грубоватым названием «Идиот в Париже» /1967/, повествующем о деревенском парне Габи, осуществившем заветную мечту – побывать в столице. И вот теперь, на склоне лет (он ещё в августе 2014-го отпраздновал восьмидесятилетний юбилей), замечательный артист словно вернулся в молодость, отметившись в ленте, также посвящённой легендарному городу. Дункан появляется на экране совсем ненадолго – однако считанных минут с лихвой хватает, чтобы одарить по-настоящему счастливыми мгновениями давнюю возлюбленную. Сбежав (к недовольству администрации) из приюта для одиноких пожилых людей и встретив Марту, бывший танцовщик предлагает вспомнить старое доброе время. И они отдаются во власть незабытой мелодии. Изящный, чуть сентиментальный эпизод способен вызвать самые неожиданные ассоциации – например, со знаменитым «танцем булочек» в исполнении Чарли Чаплина… Приглашение неувядающего Пьера, вечного высокого блондина в чёрном ботинке и невезучего папаши-беглеца, стало для Абеля и Гордон (Abel & Gordon, если строго придерживаться титров) добрым знаком. Бельгиец Доминик и канадка (правда, родившаяся в Австралии) Фиона ещё в начале 1980-х основали в Брюсселе кинокомпанию Courage mon amour. Настойчивости и задору тандема остаётся только позавидовать – и после нескольких короткометражек начали выходить полновесные фильмы, придуманные и снятые ими совместно. Говорить о шумном коммерческом успехе, увы, пока не приходится – и даже «Чудеса в Париже», положительно встреченные на киносмотрах в разных странах (от США до Швейцарии и Чешской Республики), всё-таки не вызвали повышенного коммерческого ажиотажа (1). Однако можно с абсолютной уверенностью утверждать, что у этих своеобразных, созданных без оглядки на текущую кинематографическую моду (в том числе – на новейшие поветрия в рамках жанра) творений найдётся свой благодарный зритель. В первых же кадрах улетучиваются последние сомнения. Речь не о прямых заимствованиях у предшественников удачных гэгов и шуток – исключительно о внутренней, духовной преемственности. Что же напоминают злоключения нескладной библиотекарши, прибывшей из холодной Канады к тёте и скитающейся по улицам и станциям метрополитена с огромным рюкзаком за спиной? Эскапады Чаплина, Макса Линдера, Бастера Китона и других гениев немой комической? В известной степени – да, тем более что диалоги (героиня переходит с английского языка на французский, которым слабо владеет) имеют вспомогательное значение. Кинопроизведения Жака Тати, всегда творившего вдумчиво, неспешно, с великим тщанием? Безусловно. А быть может, интеллектуальный, с налётом абсурда юмор Йоса Стеллинга? Это тоже верно – и тоже отчасти. И фрагменты тех же ришаровских кинокомедий, одновременно смешных и трогательных до слёз, всплывают в памяти не раз. Абелю и Гордон, не в первый раз давшим собственные имена персонажам (своим Альтер-эго?), пришлось, по-видимому, долго осмысливать чужие влияния, прежде чем удалось выработать оригинальный стиль. Стиль, позволяющий предельно ёмко выразить воззрения на окружающую действительность. На наш «лучший из миров», где, как учил вольтеровского Кандида доктор Панглосс, всё, что ни происходит (в том числе нелепое, несправедливое, жестокое), должно служить поводом для оптимизма. Вот и Фиона напрасно расстраивается, потеряв (и как потеряв – просто умора!) вещи вскоре после того, как очутилась вдали от заснеженной родины. Девушке повезёт наткнуться на соотечественника, несущего службу в конной полиции и проходящего стажировку у французских коллег. И, кажется, кто-то свыше постарается свести гостью с местным клошаром, обретающимся на живописным берегу Сены в маленькой палатке. Доминик не слишком заботится о чём-либо, кроме пропитания, но сначала чудесная находка, а затем и встреча с незнакомкой заставляют радикально пересмотреть взгляды на жизнь. Он готов следовать за чужестранкой куда угодно, помогать в поисках пропавшей тёти, поддерживать в трудные минуты. Не беда, что едва ли не каждый шаг оборачивается курьёзом. В конце концов-то ничего страшного не случается – и даже опасность сгореть заживо в крематории (из-за того, что зацепился галстуком за гроб) на поверку оказывается преувеличенной. Судьба-индейка, конечно, не откажет себе в удовольствии поводить доверчивых персонажей за нос – но это всё не со зла, а исключительно с целью испытать прочность намерений. Кульминация и прежде всего развязка, насыщенные лирикой, заметно отличаются от предшествовавшей части повествования, порадовавшей массой забавных, в том числе сатирического толка, зарисовок нравов. Неописуемые красоты, открывающиеся с Эйфелевой башни, стали замечательным подарком Фионе, Дому и тёте Марте! И уже не произведут мрачного, гнетущего впечатления заключительные кадры, когда племянница вместе с новыми друзьями всё-таки прощается с престарелой женщиной навсегда (не без привычных накладок)… То обстоятельство, что талантливая (обессмертившая своё имя, как минимум, игрой в антивоенном шедевре Алена Рене «Хиросима, любовь моя» /1959/) актриса Эммануэль Рива скончалась в феврале 2017-го, незадолго до выхода картины на киноэкраны родной страны, придаёт финальным кадрам особое, невыразимое звучание. ________ 1 – Допустим, во Франции аудитория составила всего 62,2 тысячи человек.