Рецензия на фильм Последний беспредел от Евгений Нефёдов

«В Японии преступники ожидают, что их поймают. Виновными признают порядка 90%. Здесь – около 17%. Они считают нас глупыми. Они считают нас коррумпированными. И они не так уж сильно ошибаются», – рассуждал Джон Коннор (1), сравнивая ситуацию в США и в Стране восходящего солнца, культуру которой скрупулёзно изучил. А в другом, чуть более раннем голливудском фильме («Чёрный дождь» /1989/ Ридли Скотта) якудза Сурай, вспоминая, как в детстве пережил атомную бомбардировку, бросал американцам – в лице полицейского Ника Конклина – обвинение: «Вы сделали дождь чёрным и запихали ваши ценности нам в глотки. Мы забыли, кто мы такие». Суждения не являются взаимоисключающими, и, более того, есть все основания полагать, что высказывания вполне соответствуют действительности. Тот же Такэси Китано, чьи работы ознаменовали собой крупнейший (привлёкший внимание в том числе за границей) прорыв в жанре в преддверии Миллениума, косвенно подтверждает истинность обеих озвученных точек зрения. С одной стороны эффективность местной правоохранительной системы остаётся поразительно высокой, но с другой – в криминальных кругах прежние нормы («понятия») всё основательнее дискредитируются, уступая место чистому расчёту с опорой на насилие. Воцарился тотальный беспредел. Последний беспредел? В международном англоязычном заголовке неспроста присутствует искусствоведческий термин «coda» (кода), которым называют заключительную часть музыкального произведения, а в поэзии – добавочный стих в сонете сверх установленных четырнадцати строк. Данное обстоятельство даёт дополнительный повод провести параллель с «Крёстным отцом 3» /1990/, где Фрэнсис Форд Коппола подбил итог долгому, но, мягко говоря, не всегда праведному пути Майкла и одновременно – обрисовал тенденцию дальнейшего развития тех законов, по каким функционирует уголовное сообщество. Есть даже прямая параллель – эпизод сущей бойни, пусть Отомо с соратником хватило парочки автоматов (не пришлось арендовать вертолёт). В общем-то не так уж важно, что дон Корлеоне, вовремя легализовавшись, сохранил в своих руках власть и сколоченное состояние, а его «коллега» – лишился клана и посвятил себя мести, методично карая недругов. Не думаю, что будет преувеличением констатировать, что и тот, и другой не обрели успокоения накануне ухода в мир иной… И ещё неизвестно, что хуже: скончаться в глубокой старости по-тихому, сидя на лужайке, или добровольно пустить себе пулю в голову, избавив от неприятной обязанности господина Ли. Поступок волевой личности! Сложно сказать, уступит ли Такэси Китано напору продюсеров в будущем, но «Последний беспредел» прошёл в национальном кинопрокате достойно (сороковое место в сезоне с результатом $11,97 млн. кассовых сборов), хотя и гораздо слабее второй ленты. Заключительные кадры (неприкаянный якудза застрелился, но… жизнь-то продолжается) – как пронзительное «прости-прощай», сказанное не только конкретному персонажу, но и всему миру местных ОПГ, не заметивших, как растратили былой авторитет, измельчали, скисли. Завязка не лишена остроумия. Отомо, присматривающий за бизнесом на южнокорейском острове Чеджудо, осаживает клиента курируемого публичного дома – Ханаду из клана Ханабиси, любителя садомазохистских игрищ, ведущего себя крайне вызывающе, а тот не спускает обиду. Совершенно пустяковый инцидент становится поводом для обострения скрытых противоречий – и начинается борьба за влияние и доходы. Наглец, испугавшись, соглашается уплатить крупный штраф, так как знает, что заработает в десятки, а то и в сотни раз больше. А вот необходимость в знак извинения отрезать себе палец заставляет его малодушно стенать, на что наставник резонно замечает, что никому пресловутый мизинец не нужен. Главное – предложить достаточно денег. Итак, якудза начала XXI века – это прежде всего въедливый торгаш, пусть и по-прежнему жестокий, готовый, не колеблясь, прибегнуть к безотказному аргументу (в виде огнестрельного оружия). Бесконечные сходки, переговоры с глазу на глаз с доверенными лицами, визиты вежливости подчинены единственной цели – затеять интригу, чтобы овладеть чужими активами, стравив (в идеале) друг с другом конкурентов или направив в нужное русло ярость отчаянного одиночки. Убогое зрелище! Ещё чуть-чуть – и их уже нельзя будет отличить от топ-менеджеров корпораций, нудно обсуждающих на совещаниях способы проникновения на очередной рынок или нюансы выпуска продукции. Подчас традиции дают о себе знать (например, в виде приговора председателю Номуре, не достойному умереть от пули – закопанному по шею в землю на проезжей части), но это, скорее, исключения. Наверху, как и положено, оказывается тот, кто выстроил самую грамотную политику, изучив (или интуитивно постигнув) подлинный баланс сил. С несущественным дополнением: сравнительно спокойное течение будней то и дело прерывает внезапно завязывающаяся, резкая, точно вспышка молнии, пальба. В этом «беспредельщику» Отомо, обладающему превосходной реакцией, поистине нет равных! Признанный кинематографист мог честно ограничиться живописанием нравов специфического контингента, даже несмотря на то, что успел самолично высмеять штампы «якудза эйга» в сумбурной комедии «Банзай, режиссёр!» /2007/. Однако постановщик не отказался и от привнесения некоторых нюансов, кажущихся малозначимыми лишь на первый взгляд. Привлекает внимание, в частности, линия блюстителей закона – напарников, расписывающихся в собственном бессилии перед связями подозреваемых, задержанных и отпущенных по приказу свыше. Но любопытно и другое. Хотя периодически в диалогах упоминается, какими суммами ворочают кланы (в частности, колоссальную выручку приносит продажа метамфитамина), хотя разборки иногда происходят в публичных местах вроде автостоянок и ресторанов, не покидает ощущение, что бандиты, обожающие чёрные пиджаки и солнцезащитные очки, существуют в замкнутом мирке. Как дети в песочнице, пусть сравнение и покажется грубоватым… Здесь позиция Такэси Китано кардинально расходится с мнением Фрэнсиса Форда Копполы, демонстрировавшего, как тесно связана с социумом мафия, давно презревшая государственные границы. __________ 1 – В исполнении Шона Коннери, считавшегося идеальным кандидатом и Майклом Крайтоном – писателем, чей бестселлер «Восходящее солнце» экранизировал Филипп Кауфман.