Рецензия на фильм Гоголь. Страшная месть от Евгений Нефёдов

В финале второй части, условно разделённой на два сегмента, «Заколдованное место» и «Вий», нам кратко поведали о дальнейших событиях. Следовательно, не было особых оснований переживать за участь Николая Васильевича, чьё бездыханное тело обнаружили в злополучной церкви. Да и не может же фильм обойтись без заглавного персонажа, не говоря уже о том, что Гоголь по сюжету – пока не приступал к написанию немеркнущих шедевров, в том числе рассказов из сборника «Вечера на хуторе близ Диканьки». И тем не менее – напряжение возникает колоссальное! Доктор-патологоанатом Бомгарт, проникнувшийся дружескими чувствами к интеллигентному столичному гостю, отказывается проводить вскрытие, не выполнив тем самым прямой приказ господина Бинха. Сам Александр Христофорович имеет серьёзный резон полагать, что похороны чужака, ставшего косвенным виновником гибели нескольких девушек, грозят спровоцировать стихийные волнения местного населения, а то и, чего доброго, бунт… Когда же несчастный дознаватель, помещённый в гроб и уже закопанный в землю, приходит в сознание, саспенс достигает апогея. Образ безносого человека, изрядно смешивший при чтении знаменитой сатирической повести, на сей раз – навевает жуть. Нетрудно догадаться, что подобная завязка не предвещает ничего хорошего. Оживший, ценой неимоверных усилий выкарабкавшийся из могилы (1), едва пришедший в себя, Николай Васильевич тут же попадает в околоток по обвинению если не в перевоплощении в Тёмного Всадника, то по меньшей мере – в пособничестве инфернальному душегубу. Разъярённая толпа намеревается покарать арестованного, и глава полицейского управления, конечно, не в силах помешать самочинной расправе… Здесь зрителя ждёт ещё один сюрприз, который, правда, не будет сюрпризом для тех, кто терпеливо досидел на сеансе предшествующей ленты до конца. Эффектно появившись, Гуро быстро усмиряет линчевателей – и берёт дальнейший ход расследования под персональный контроль. Олегу Меньшикову, бесспорно, таланта не занимать – да и в умении удерживать внимание публики не откажешь. Однако в данном случае его (и режиссёра) расчёт оказался, думается, небезукоризненным. Выбранная артистом манера существования на экране в полунасмешливом ключе, с неизменной иронической ухмылкой и с язвительными комментариями по каждому поводу, на мой взгляд, не слишком гармонирует с мрачной, обволакивающей мистической атмосферой… Грубо говоря, разрушает саспенс, старательно нагнетаемый режиссёром. Впрочем, обозначенный недостаток (кстати, отсутствовавший в «Гоголе. Вие», отчасти потому и показавшемся мне лучшим фильмом в трилогии) в определённой степени компенсирует развитие перипетий, которое вряд ли кто-либо сумеет безошибочно предвидеть. Авторы поставили рецензентов, прямо скажем, в неловкое положение. С одной стороны не хочется лишать потенциальных зрителей удовольствия самостоятельно узнать секреты – и не только тайну личности пресловутого Тёмного Всадника, остающегося неуязвимым для пули и удара саблей! Но с другой – именно неожиданные (совершенно неожиданные, заставляющие узреть события в новом свете) фабульные повороты, один за другим ошарашивающие публику по мере неумолимого приближения развязки, воспринимаются чуть ли не главным оправданием всего амбициозного проекта. Причём речь не о стремлении исключительно ошеломить аудиторию, не дав опомниться вплоть до того момента, пока в зале не загорится свет. Ошеломить – не ради того, чтобы ошеломить… Егор Баранов и команда кинодраматургов разгадали – интуитивно уловили? – одну из стержневых особенностей постмодернистского метода, который принялись с редкостным усердием адаптировать к русской (малороссийской) культурной почве. Остроумные переклички с литературным наследием (знакомство сочинителя с прототипами своих, пока ещё не написанных произведений), смешение бытописания с чудесами и суевериями, взаимное проникновение яви и кошмарных видений – ныне этого покажется мало! От художника с некоторых пор требуется отражать (хотя бы – пытаться отразить) реальность в её имманентной сложности, многомерности, разноплановости… К слову, частным следствием изложенной выше предпосылки является и моральный релятивизм – отказ от строгого деления действующих лиц на «положительных» и «отрицательных». Николай Васильевич не мог и предположить, что озвученная в «Невском проспекте» максима («Всё обман, всё мечта, всё не то, чем кажется!») получит такое широкое распространение в XXI веке – будет возведена чуть ли не в универсальный эстетический и философский принцип. Дело даже не в том, что благородная натура на поверку способна скрывать истинные, весьма низменные побуждения, а ходячее воплощение зла – внезапно преобразится под влиянием высокого чувства. Подразумевается, что причудливым образом складываются житейские обстоятельства, под воздействием которых с младых ногтей формируется индивид. А если ещё происходит Божественное вмешательство (например, в форме уникальных колдовских способностей, ниспосланных свыше)… Кульминация, заставляющая вспомнить прозу не столько Гоголя, сколько Стивена Кинга (хотя бы роман «Воспламеняющая взглядом», известный и по неплохой киноверсии Марка Л. Лестера с юной Дрю Бэрримор в роли Чарли), всё это иллюстрирует максимально наглядно. Тут уж впору удивляться тому, что зло оказывается поверженным, несмотря ни на что. Также верно, что нет худа без добра. Потрясение вскоре сменяет прилив вдохновения – и рассказы, вышедшие из-под пера мастера словесности, пленяют завсегдатаев петербургских светских салонов. Вот здесь и следовало поставить точку (точнее, многоточие)… Послесловие, потревожившее тень солнца нашей поэзии (и ещё нелепее выглядит ассистент, молодой Михаил Лермонтов), представляется не слишком уместным, зачем-то переводя всё в шутку. Если создатели решатся-таки приступить к съёмкам новых картин цикла, будем надеяться, что замысел не скатится в откровенную пародию. __________ 1 – Фрагмент невольно навевает ассоциации с каноническими кадрами хорроров про зомби.