Рецензия на фильм Танец с саблями от Евгений Нефёдов

На рекламных плакатах основной темой фильма заявлена «история создания великого шедевра» – произведения, название которого вынесено в заголовок. Произведения, занявшего видное место среди самых популярных (и чаще всего исполняемых) музыкальных сочинений XX века. Произведения, вошедшего в золотой фонд не только армянской и всей советской, но и без преувеличения – мировой сокровищницы культуры… Однако способ, каким авторы взялись поведать о действительно интересных событиях, поначалу повергает в ступор. Работа над «Гаянэ» и так крайне тяжело идёт у Арама Хачатуряна, находящегося в эвакуации в Молотове (как тогда именовался город Пермь), страдающего от приступов язвы желудка, а тут ещё возникают бюрократические препоны. И ладно бы отдельные «рекомендации» сверху – так нет, вскоре выясняется, что Арам Ильич попал под подозрение к недавно назначенному ответственному работнику по фамилии Пушков, курирующему идеологию. Причём поступки «перестраховщика» показаны настолько несуразными (1), что поневоле приходишь к выводу: за такое рвение тот сам бы получил неиллюзорный срок по статье «Вредительство». Эпизод разговора композитора по душам (естественно, на острые политические темы)с товарищами, коллегой Дмитрием Шостаковичем и скрипачом Давидом Ойстрахом, вызывает ещё больше вопросов… Что вдруг произошло с Юсупом Разыковым? Водном из предыдущих кинофильмов («Турецкое седло» /2017/) режиссёр очень тонко, диалектически, избегая прямолинейных оценок, раскрыл персональную драму типичного охранителя Ильича, оставшегося на склоне лет не у дел. Неужели министерства культуры Российской Федерации и Республики Армения объединили усилия (и потратили средства налогоплательщиков) не для того, чтобы воздать должное гению, а лишь с целью в очередной раз проиллюстрировать «перестроечные» мифы?.. К счастью, постепенно проясняется, что это не совсем так. Арам доверительно сообщает без памяти влюблённой в него приме-балерине Сашеньке об истинной причине повышенного интереса со стороны ненавистника Пушкова, поплатившегося за подлые слова. Никаких идеологических мотивов: всё сводится к тривиальной жажде личной мести. На поверку – Хачатурян (как и тот же Шостакович, посвятивший симфонию №7 защитникам Ленинграда) оказывается истинным патриотом на деле, не на словах. У композитора не возникает внутреннего конфликта даже в тот момент, когда либреттист приходит с сообщением, что поступило требование изменить финал: значит, так нужно! Таким образом, увидел свет фильм вовсе не о диссиденте (явном или тайном), но и не о конформисте. Оппонент Арама, похоже, и сам не осознаёт, насколько нелепо и картинно выглядит, не дотягивая и до партии Сальери (не исторической личности, а персонажа пушкинской «маленькой трагедии»), завидовавшего чёрной завистью Моцарту. Он – как возомнивший себя Мефистофелем мелкий бес, не подозревающий, что де-факто является слепым орудием в руках Всевышнего. Хачатурян, как убеждён кинематографист, потому и стал великим, что не сникал под ударами судьбы, без колебаний воспринимая возникающие трудности как вызов, как требующие преодоления (и истинно творческого подхода) препятствия. Вот и сочинённый в кратчайшие сроки – практически в авральном режиме – «Танец с саблями» обернулся безоговорочным триумфом. Здесь, бесспорно, прочитывается и позиция самого Юсупа Сулеймановича, категорически не разделяющего жалоб сегодняшних служителей муз и личным примером показывающего, как можно оставаться художником, предъявляющим к себе требования по высшему, гамбургскому счёту.Но это – только одна сторона медали. Несколько фрагментарное, данное вскользь (и не лишённое тенденциозности) освещение темы отношений художника и власти компенсируется другой, гораздо более важной проблематикой. Хачатурян, каким он показан Разыковым и актёром Амбарцумом Кабаняном (и каким наверняка был в действительности), не сочиняет музыку ради музыки. Арам Ильич даже гипотетически не может помыслить себя в отрыве от своего народа. «Здесь нет ни одной персональной судьбы –// Все судьбы в единую слиты», как позже споёт Владимир Высоцкий. Это проявляется во всём. И в бытовых мелочах – вроде нежелания занимать койку в госпитале, где проходят лечение раненые на фронте. В решении организационных вопросов в театре (в понимании того, где компромисс допустим, а где – категорически исключён). И, уж конечно, маэстро сложно вообразить процесс творчества без того, чтобы неустанно черпать вдохновение в «общении» с сотнями миллионов соотечественников. Имеются в виду не только детские впечатления от родных мест и разговоры с регулярно навещающим призраком прошлого. Композитор признаётся, что в процессе работы над «Гаянэ» всё смешалось: память о геноциде армян в Турции наложилась на политику истребления представителей «низших рас», методично проводимую гитлеровской Германией, вообще на неисчислимые лишения, принесённые нацизмом. И это так или иначе нашло отражение в балете, включая блистательный финальный танец. Вот здесь с создателями ленты воистину трудно не согласиться. Конфликт с главным антагонистом, интриганом и наркоманом с нелепыми замашками, потому и выглядит несколько смехотворным (при том, что противостояние не обошлось без жертв), что противники принадлежат, фигурально выражаясь, к разным весовым категориям. Тот, кто поглощён утолением мелочных страстишек, не в состоянии, какой бы властью ни был облечён, одержать верх над личностью, держащей ответ перед высшими силами, как их ни назови: Богом, Провидением, Историей. Пожалуй, умением предпочитать быту бытие и отличается настоящий человек. А безоговорочное признание, детально проиллюстрированное в заключительных кадрах (газетные статьи и кадры кинохроники, свидетельствующие об успехах в разных странах мира, от Японии до США, от Польши до Италии), станет закономерным следствием. Можно ещё добавить, что полученную за «Гаянэ» в 1943-м году Сталинскую премию I степени (солидную по меркам тех лет денежную сумму!) Арам Ильич Хачатурян пожертвовал в фонд Вооружённых Сил СССР. _______ 1 – Неплохой актёр Александр Кузнецов нещадно переигрывает, силясь воплотить образ чуть ли не дьявола-искусителя во плоти.