Рецензия на фильм История Дэвида Копперфилда от Евгений Нефёдов

Оставаясь частью (пусть даже частью элитарной – в творческом и финансовом отношении) общества Соединённых Штатов, «фабрика грёз» не могла быть свободной от пороков и предрассудков этого самого общества. Тот же Дэвид Уорк Гриффит, вполне заслуженно величаемый отцом национальной кинематографии, являлся искренним гуманистом и либералом – во всём, что выходило за рамки расового вопроса. Он не только воспел Ку-клукс-клан и заклеймил позором негритянское население, заявив, что само «рождение нации» состоялось на почве сплочения богобоязненных белых людей перед лицом угрозы, которую несут вчерашние рабы. Своим авторитетом мэтр способствовал широкому распространению принципа «whitewashing», то есть ’побелки‘, когда лица, шею, руки актёров и актрис европеоидной расы измазывали ваксой, заставляя изображать темнокожих. Позже голливудские киностудии вынуждали режиссёров проделывать нечто подобное в отношении других «цветных» персонажей: азиатов, арабов, индейцев… Норман Джуисон одним из первых остроумно подпустил коллегам шпильку за сомнительную практику, выбрав на роль Иуды в экранизации рок-оперы «Иисус Христос – суперзвезда» /1973/ афроамериканца Карла Андерсона. Ирония судьбы проявилась в том, что оригинальное решение, предложенное убеждённым приверженцем антирасизма, оказалось первой ласточкой в новой, не менее спорной тенденции, охарактеризованной при помощи меткого термина «color-blind casting» (подбор исполнителей как бы без оглядки на цвет кожи). Отдельные прецеденты на заре эпохи политкорректности или даже раньше (1) воспринимались терпимо – и порой объяснялись с прагматических позиций: мол, продюсеры заинтересованы в привлечении в кинотеатры толп зрителей из числа национальных меньшинств. Но кинопроизведения, подобные «Истории Дэвида Копперфилда» (в оригинальном заголовке фигурирует эпитет «personal», а значит, речь о «персональной истории»), знаменуют собой следующий этап. Это – своего рода заявка на игнорирование (полное отрицание?) одного из фундаментальных факторов, базовой, существующей с момента рождения характеристики любого индивида. И ладно бы декларировалось стремление отразить актуальное положение вещей, где, согласно мнению некоторых философов, воцарилась так называемая «текучая современность» (метафора Зигмунта Баумана). Но когда осуществляется нечто подобное в отношении прошлого, впору говорить не о восстановлении попранной справедливости, но о потугах переписать («обелить») историю. Ведь это не шутка, как в какой-нибудь дораме «Силачка До Бон Сун» /2017/, где кореянка рисовала себя в грёзах Джульеттой, видя в облачении Ромео избранника, тоже корейца. И не теоретически возможный частный случай, как в недавней киноверсии «Убийства в «Восточном экспрессе» Кеннета Брана, где возник (вместо полковника) доктор Арбэтнот, сыгранный Лесли Одомом-мл. Армандо Джованни Ианнуччи, обратившись к прозе великого Чарльза Дикенса (к едва ли не самому знаменитому роману английского мастера словесности), отринул в данном отношении любые компромиссы. Небесталанный уроженец Глазго, сын неаполитанца, всё прекрасно понимал. Более того, его третья полнометражная кинолента наверняка оставит заметный след в истории кинематографа именно благодаря той подкупающей непосредственности (чтобы не сказать «наглости»), с какой новомодный идеологический конструкт оказался вплетён в художественную ткань. Никто и не замечает, что Дэвид на вид – типичный индиец, невесть как очутившийся в старушке Британии. А когда юноша попадает в частную школу, среди однокашников значатся представители разной этнической принадлежности. Мистер Уикфилд, влиятельный банкир, выглядит типичным китайцем, а его дочь Агнесс – негритянка. Причём Ианнуччи, в пику тому же Джуисону, строго следил, чтобы резко отрицательные и даже комические (с толикой уничижительности) роли достались исключительно тем, кто, говоря словами Редьярда Киплинга, по-прежнему влачит «бремя белого человека». От склизкого негодяя Урия Хипа – до рассеянного, вечно витающего в облаках мистера Дика в исполнении легендарного (когда-то, помнится, блиставшего в облачении праздного и наивного английского аристократа Берти Вустера) Хью Лори. Армандо словно мечтает от лица сегодняшних европейцев об «идеальном» прошлом Старого Света, где процветала дружба народов – вместо привычного расизма. Другое дело, что идеализация касается исключительно данного аспекта. Режиссёр-сценарист, начинавший на поприще сатирика, на протяжении всей кинематографической карьеры задавался провокационным вопросом «Британская комедия – мертва или жива?» (он выступал с циклом лекций под таким названием в Оксфордском университете в январе 2006-го). Вообще говоря, само творчество Армандо Ианнуччи может послужить ответом: разумеется, жива. Цветёт и пахнет! Конечно, стоило постановщику обратиться к незнакомым реалиям, о которых имеет представление по нелепым слухам и бородатым анекдотам, как увидело свет нечто не то что несмешное, но даже не оскорбительное, а банально глупое и пошлое. И совсем другое дело – вольная интерпретация родной классики. Тезис о «равноправии» этносов в XIX веке звучит тем забавнее, что все прочие (столь хлёстко бичевавшиеся Дикенсом) пороки капитализма ничуть не затушёваны, а острые углы социально-экономических и психологических конфликтов – не сглажены. Из того, что Копперфилда не дразнят из-за цвета кожи, ещё не следует, что ему не придётся испить до дна чашу горестей на фабрике Мёрдстоуна – и, тем более, что удастся легко пробиться в привилегированное сословие. Привнесённые новшества на поверку нисколько не снижают пафос поучительного романа воспитания, недаром восхищавшего многих выдающихся писателей: от Льва Толстого и Фёдора Достоевского до Генри Джеймса и Франца Кафки. «Историю Дэвида Копперфилда» можно смело приводить в качестве иллюстрации объяснений того, зачем продюсеры, режиссёры, сценаристы с завидной регулярностью обращаются к хрестоматийным текстам. Причина – не только в растущих технических возможностях и прогрессирующем (непрерывно обогащаемом за счёт находок) киноязыке. И не в желании очередного поколения зрителей увидеть в образах полюбившихся книжных героев актуальных «звёзд», в данном случае – Дева Пателя. Даже не в извечном дефиците крепких сюжетов и ярких характеров. Всё это важно, но не настолько, как подспудная потребность публики «приближать» былое к текущему моменту. Произведения искусства, и литературы в том числе, обладают поразительным свойством трансформироваться вместе со стремительно меняющимся временем. Отдельные аспекты устаревают, что-то же, напротив, приобретает такую злободневность, о какой автор и его современники подчас и не помышляли… Попадая в новый контекст, они позволяют взглянуть на затронутые проблемы сквозь призму накопленного исторического опыта. В данном отношении постановка Армандо Ианнуччи является, бесспорно, удачной экранизацией – и остаётся выразить сожаление по поводу того, что картина, обошедшаяся в производстве в $15,6 млн., собрала в кинопрокате всего $11 млн. Нормальной демонстрации на экранах Северной Америки и вовсе помешал карантин. _______ 1 – Среди ранних примеров – резко «потемневший» агент ЦРУ Феликс Лейтер, союзник Джеймса Бонда, в боевике «Никогда не говори «никогда» /1983/.