Рецензия на фильм Сопротивление от Евгений Нефёдов

Хорошо известно, что международное признание пришло к Хонатану Якубовичу благодаря криминальному боевику «Ночной экспресс» /2005/, не только пользовавшемуся колоссальным зрительским спросом в Венесуэле, но и выдвинутому на соискание престижных наград в разных частях света (включая премию «Оскар»). Начинающий режиссёр не мог не догадываться, что успех полнометражному дебюту в значительной степени обеспечили автобиографические мотивы – воспоминания будущего кинематографиста о том, как был в детстве похищен злоумышленниками. В спортивно-биографической ленте «Каменные кулаки» /2016/, тоже принятой тепло (в частности, по завершении сеанса на Каннском международном кинофестивале публика аплодировала авторам пятнадцать минут), Якубович не просто рассказывал о судьбе знаменитого боксёра. Стараниями Хонатана панамец Роберто Дуран словно представлял всю Латинскую Америку… А что же связывает его с событиями «Сопротивления»? Вряд ли то обстоятельство, что, как сообщается в заключительных титрах, небезызвестный Клаус Барби (1) был обнаружен в Боливии – и в 1983-м году подвергся экстрадиции во Францию, где наконец-то лично предстал перед судом. Ответ на сформулированный вопрос напрашивается сам собой: причина – в корнях кинематографиста, появившегося на свет в семье польско-еврейского происхождения. В прошлом году, омрачённом повсеместным введением карантина (что спровоцировало серьёзные перебои в функционировании киноиндустрии) фильм действительно стал одним из наиболее заметных кинопроизведений, посвящённых Холокосту. Соответственно, включение режиссёра экспертами Фонда Альгемайнера в почётный список «100 человек, которые наиболее положительно повлияли на жизнь евреев в 2020-м» не вызывает удивления. Конечно, при обращении к подобной – достаточно широко освещённой ранее – тематике всегда присутствует риск прослыть неоригинальным. И картина Хонатана Якубовича с неизбежностью навевает сравнения с достижениями предшественников из разных стран. В «Сопротивлении» основная моральная дилемма озвучивается в разговоре Марселя и Эммы, состоявшемся после того, как девушка, на чьих глазах нацист пытал и казнил сестру, получила свободу. Она говорит, что отныне не видит иной цели существования, кроме как мести оккупантам. Манжель же, выбравший из соображений конспирации фамилию Марсо, возражает, что есть нечто гораздо важнее – спасение тех, кому грозит опасность. Особенно когда это касается детей… Мысль, безусловно, ценная и верная (пусть тот, кто одержим жаждой праведного возмездия, вряд ли сразу согласится), но в данном случае драматическая ситуация как таковая – всё-таки не беспримерно глубокая и острая. Допустим, у Золтана Фабри в завораживающей «Пятой печати» /1976/ часовщик Миклош Дюрица, поддерживавший репутацию крайне легкомысленного, в меру циничного типа, совершал подлый поступок, на который не отважились даже его закадычные приятели – обыватели до мозга костей. Но у зрителя, знающего его истинную мотивацию («укрывательство» детишек, обречённых на верную гибель при обнаружении), не возникло и тени сомнения относительно того, можно ли было поступить иначе. А, скажем, Анджей Вайда блестяще раскрыл масштаб такой по-настоящему великой фигуры, как Януш Корчак. Педагог и врач, пользовавшийся непререкаемым авторитетом и сделавший всё возможное, чтобы уберечь юных подопечных (позже – отказавшийся покинуть вагон, в котором тех везли на верную смерть в концентрационный лагерь Треблинка), без колебаний отвечает на вопрос соратника о том, чем думает заниматься после войны: «Буду присматривать за немецкими сиротами». Вот и Марсель Марсо с товарищами по Сопротивлению понимают, что на кону – больше, чем чьи-то индивидуальные уделы или даже сохранение будущего целого народа. От того, удастся ли не позволить нацистским выродкам осуществить людоедские планы (хотя бы в Лионе и окрестностях), в какой-то мере зависит сохранение понятия человечность как такового. Ведь герр Клаус искренне не считает себя каким-то чудовищем – во всяком случае «грязная» работёнка не мешает ему проявлять нежные отцовские чувства к собственному ребёнку… Впрочем, в поведанной истории интереснее иной аспект. Сильнее всего Хонатана Якубовича поразила, очевидно, сама личность Марселя Марсо – и венесуэльский режиссёр-сценарист провёл обстоятельное исследование, изучив документы и свидетельства очевидцев, пригласив к сотрудничеству ветерана Сопротивления Жоржа Луанже и т.д. Да, остаются претензии к актёру. По типажу и психологическому складу Джесси Айзенберг вполне подходит – но перед артистом стояла почти неподъёмная задача повторить гениального мима на выступлениях. Всякий, кто видел «звезду» хотя бы мельком (например, в эпизодах советской комедии «Его звали Роберт» /1967/ или американской пародии «Немое кино» /1976/), заметит разницу невооружённым глазом. Нескольких месяцев изучения техник пантомимы, пусть и под наставничеством Лорина Эрика Сальма (ученика, верного продолжателя традиций легенды), здесь явно недостаточно! К тому же, обрамляющие основное действие пафосные кадры с обращением к военнослужащим армии США генерала Джорджа Смита Паттона-младшего не совсем достигают нужного эффекта – из-за невольных ассоциаций с классическим голливудским байопиком Франклина Шеффнера о мятежном полководце. Но вот парадоксы в судьбе сына мясника, которого отец за пристрастие к искусству объявляет чуть ли не позором семьи, чрезвычайно любопытны. Тут и выступление на сцене, и живопись, и шутовство с приклеиванием усиков… нет, не Адольфа Гитлера, а обожаемого Чарли Чаплина – короче, полный набор! Однако практика показывает, что «дурачество» Марселя в обстановке стремительно сгущающихся туч (в ожидании скорого нападения Германии) оказывается для травмированных детских душ целительным – не менее полезным, чем решительные действия старшего брата. Этот мотив приобретает неожиданно трагикомическое звучание, когда уже Марсель замечает (позже, в разгар оккупации) папу в кабаре – и старик нехотя признаётся, что втайне мечтал о карьере певца, но не рискнул пойти против воли родителей… И ведь это тоже – своего рода сопротивление. Сопротивление заскорузлым традициям, расхожим стереотипам, косности мышления – всему тому, с чем месье Марсо будет бороться и своим творчеством. Посыл фильма Хонатана Якубовича проще всего выразить, перефразировав Владимира Маяковского: желаешь прослыть истинным поэтом (артистом, художником) – обязан стать гражданином. А что являлось лучшей демонстрацией активной гражданской позиции во Франции, потерпевшей унизительное поражение от Третьего рейха, как не вступление в ряды Сопротивления?! Причём Марсель как бы и не отделял одно от другого, вовсю используя навыки лицедея даже в опасных ситуациях (например, при проверке документов патрулём). Вдохновение и талант поневоле воспринимаются даром, ниспосланным свыше за проявленное мужество, включая готовность пожертвовать собой, за понимание истинно важных вещей, за желание служить другим людям в жизни и искусстве. По слухам, в Соединённых Штатах по сей день бытует крайне пренебрежительное отношение к мимам. Будем надеяться, что фильм хоть в какой-то мере повлияет на изменение положения вещей, пусть формально и не рассказывает о тонкостях собственно пантомимы. _______ 1 – В русскоязычных источниках встречается и другой вариант написания фамилии – Барбье.