Рецензия на фильм Ведьмы от Kickingrussian

Очень сложно представить, что проект "Ведьмы" (или в оригинале "Hagazussa") является полнометражным дебютом, родившегося в Вене и получившего кинообразование в Германии, режиссера и сценариста Лукаса Файгелфелда. Намного проще представить, как сложно было найти финансирование для этой яркой во всех смыслах работы, которая, по сути дела, переосмысливает немецкий фольклор и сказки братьев Гримм, выстраивая неожиданный и неоднозначный хоррор на артхаусном каркасе. Файгелфелд демонстрирует свой тонкий и спорный во многом вкус в большинстве сцен "Ведьм", но при этом делает заявку в высшую режиссерскую лигу, когда при помощи подозрительно-вымышленной и хорошо структурированной истории из позднего Средневековья страется поговорить на множество тем, которые волнуют современную цивилизацию. В самом названии "Hagazussa", которое появилось в XV века во времена инквизиции и охоты на ведьм и происходит от имени той, кто постоянно путешествовала между миром богов и миром людей в скандинавской мифологии, уже кроется заявка на то, что зрителю будет явлено что-то темное, языческое и находящееся в непримиримом конфликте с обществом. Лукасу Файгелфелду удается сочетать атмосферность красивейших, практически глянцевых открыточных пейзажей с наползающим изо всех углов страхом, который создается при помощи низкочастотного саундтрека греческого проекта MMMD, голосов на фоне и визуального погружения в тщательно спланированную действительность. "Ведьмы", в отличие от многих подобных дебютов, именно удивляют художественной зрелостью взгляда автора, который при помощи минималистичных диалогов и мерцающей экранной истории заставляет принять свой взгляд на одержимость потусторонним. Кажется, что бесовщина по Файгелфелду, имеющая первоначально сугубо бытовой характер, не должна разрастись до масштабов трагедии отдельно взятого человеческого существа, но этого не происходит. Поэтому "Ведьмы" оказываются постготическим психологическим триллером лишь по сути позиционирования, имея при этом в своей сердцевине целый клубок проблем, которые традиционны для артхаусных лент по содержанию. Закладывая в основу сюжета "Ведьм" страхи и суеверия, царящие в удивительно красивых альпийских горах, Лукас Файгелфелд выводит тему постоянно присутствующих посторонних, которыми может быть кто угодно: ведьмы, евреи, злые духи или язычники. Эту тему чужаков, которые не только виноваты во всех жизненных бедах таких странных, практически параноидальных, крестьян, но в собственном существовании, режиссер подобно разрастающейся чуме проводит через весь фильм, чтобы затем пропустить все в финале, как в Средние века, через очистительное пламя. В первой из четырех глав этой ленты, которая названа "Тени", юная Элбрун (Селина Питер) уединенно проживает со своей матерью Мартой (Клаудия Мартини, сериал "Комиссар Рекс", "Собачья жара") в хижине из бревен, стоящей посреди огромного елового леса. В один из зимних вечеров перед засыпанной снегом хижиной появляются трое мужчин из соседней деревни, переодетых животными, с факелами в руках, они призывают к поджогу, хотят сжечь дотла дом тех, кого считают ведьмами. Мать Элбрун убегает в лес и трагически погибает, что навсегда оставляет след в душе ребенка, осиротевшего в один момент и слышащего, тем не менее, время от времени голос самого дорогого в жизни человека. Уже в следующей части "Ведьм", обозначенной как "Рог", Файгелфелд знакомит зрителей повзрослевшей Элбрун (Александра Квен) в 20-летнем возрасте, которая живет все в той же хижине и воспитывает уже собственное дитя, малышку Марту, которую она практически везде берет с собой. Молодая женщина предпочитает не отвечать на вопросы местных о том, кто является отцом ребенка, тем самым порождая сомнения в происхождении девочки не только у крестьян, но и у заинтересованных зрителей. Местный священник (Хаймон Мария Буттингер, "Список Шиндлера", "Перед рассветом"), церковь которого украшена костями и черепами умерших людей, избегает любых контактов с Элбрун, проживая в таком глухом месте он испытывает кризис веры и не знает как на этом рубеже христианства восстановить мир в душах прихожан. Знакомство Элбрун с селянкой по имени Свиндла (Таня Петровски, "Модели") начинает менять ее жизнь и уводить в окончательную необратимость показанных автором событий экранной истории. Когда в "Ведьмах" Лукас Файгелфелд выводит основу сюжета в плоскость экзистенции своей главной героини, в плоскость ее мучительного бытия и одиночества, то лента получает набор хорошо продуманных эпизодов, которые намеренно делают повествование рваным. Режиссер не старается шокировать зрителя жестокостью или дикостью, демонстрируя со всем натурализмом отвратительный сексуальный ритуал в главе "Кровь" между Элбрун, Свиндлой и ее мужем и изобретая тот особенный средневековый садомазохизм, от которого начинает выворачивать. Как профессиональный фотограф Файгелфелд предпочитает вести зрителя через ряд визуальных образов, намеренно подчеркивая поведение впавшей в безумие Элбрун, готовой отомстить всему окружающему ее роду человеческому. Режиссер намеренно прогоняет героиню Александры Квен через такую лютую мизантропию, что становится действительно страшно от увиденного психоделического кошмара, кровавых видений и ужасов каннибализма молодой матери. В соответствии традициями хоррора трудно понять, происходит ли это все на самом деле в действительности или же это все продуцирует поврежденный изнасилованием разум Элбрун. Лукас Файгелфелд намеренно поэтизирует и выводит в своем проекте феминистский подтекст на хорошо считываемый передний план, когда делает ту, которая должна нести добро в эту жизнь, орудием мщения, которое заставляет пылать чумные костры особенно ярко. Придавая "Ведьмам" особый гипнотизм за счет отсутствия по большей части диалогов, режиссер готов начать методично и медленно наматывать при просмотре душу зрителя на ось истории, происходящей на экране. Весь этот антураж в виде свечей, черепов, клубящегося тумана, загадочных лесных и горных пейзажей начинает работать сразу с подсознанием в обход вербальной фиксации происходящих событий, поэтому Файгелфелд отправляет свои послания больше для возникновения спонтанных эмоций, чем для разумного восприятия. Как автор, он не забывает найти в сюжете место для двух абсолютных по своему эротизму сцен, когда Элбрун доит козу из своего немногочисленного стада и молоко начинает стекать с ее ладоней и когда она одной из ночей вступает в желанную связь с невидимым существом. Интересны параллели, которые можно провести между замкнутым (или во всяком случае кажущемся таковым) обществом, показанным в "Ведьмах" Файгелфелда, и современностью, которая лишь формально преобразовала за прошедшие пять веков показанные проблемы. И в настоящее время в существующем европейском обществе есть испуг, есть страхи перед чужаками, перед посторонними, которые, как кажется, навсегда изменят ход бывшей стабильной жизни. Ничего не изменилось, эти пришельцы по-прежнему сеют ненависть и разочарование для морально слабого и зацикленного на эгоцентризме общества. Впрочем, главная героиня только дает расширенные намеки благодаря отличной актерской игре, когда показывает все эмоциональные нюансы своей немногословной Элбрун. Благодаря прекрасной операторской работе Мэриэла Бакейро можно проследить весь жизненный путь в деталях для его протагонистки в том виде, который показывает его представления о сумеречном поведении людей в Средневековье. Талант Лукаса Файгелфелда и его съемочной группы в целом проявляется в способности внятно по сценарию и весьма необычно по выражению донести эту изолированную экранную историю до зрителя, располагая при этом весьма скромным бюждетом (часть денег собрали при помощи краудфайндинга). В этом дебюте режиссер не боится ставить вопрос, который мучил до него и многих других, более маститых, творцов: кем может быть человек, посланником ада и слугой сатаны или самой обычной жертвой, несущей на себе реальное земное проклятие. Кажется, что печалью и красотой картин старых мастеров пропитан каждый кадр этой ленты, эта имитация позволяет простить "Ведьмам" кажущуюся в сценарии странной жертвенность героини Александры Квен, которая не находит способа лучше, чем остановить историю связей альпийских жителей и потустороннего мира на самой себе. Самосожжение Элбрун в этом контексте можно рассматривать не только как остановку собственного разрастающегося безумия, но и как перерезание ценой своей жизни своеобразной пуповины, связывающей ординарное бытие крестьян и таинственный мир тех, кто не похож на них. Поэтому "Ведьм" Файгелфелда можно причислить к тем нечастым киноработам, когда в таком ярком проекте уже считывается талантливый мастер, обладающий своим темпом рассказа и способный представлять на экране красивые и одновременно глубокие истории, которые царапают душу и заставляют идти против компромиссов.