Рецензия на фильм В ожидании варваров от Евгений Нефёдов

Считается, что безоговорочное признание пришло к Джону Максвеллу Кутзее (фамилия произносится, скорее, как Кутси) лишь в конце XX века благодаря «Бесчестью» /1999/, и уже в 2003-м ему вручили Нобелевскую премию по литературе. Тем не менее и более ранние произведения писателя вызывали определённый художественный резонанс. И тот же роман (третий по счёту в творческой биографии) «В ожидании варваров» /1980/ оказался доступен ещё советским гражданам, выйдя в разгар «перестройки» – в 1989-м году – в переводе Алексея Михалёва, хорошо известного любителям видео. Читатели с готовностью отмечали влияние на замысел небезызвестной «Татарской пустыни» /1940/, или «Пустыни Тартари», признанного итальянского автора Дино Буццати, но лично меня заинтересовал другой любопытный факт – время поступления книги в продажу. Не видел ли Джон Максвелл, живший тогда (задолго до переезда в австралийский город Аделаида, после возвращения из США) в родном Кейптауне, замечательной киноверсии Валерио Дзурлини? Предыдущие экранизации кутзеевской прозы осталась почти незамеченными, но у детища колумбийца Сиро Герры были очень неплохие шансы на успех. Немного досадно, что на Венецианском международном кинофестивале картина не попала в число фаворитов, не говоря уже о наградах (1), да и коммерческая судьба проекта с явно впечатляющим по европейским меркам производственным бюджетом остаётся непонятной в свете последствий карантина. А жаль! Фильм, снятый даже не на историческом, а на условно историческом материале, воспринимается жгуче актуальным именно в текущем общественном контексте. Как говорится, пробирает до дрожи… Образованные зрители тщетно будут пытаться угадать, какое государственное образование имеется в виду: Британская, Австро-Венгерская, Германская или какая-то ещё империя. Просто Империя, с прописной буквы. Судя по оружию, одеяниям, предметам быта и т.д., имеется в виду конец XIX века, восточная окраина (Азия? Африка?). В гарнизон, управляемый Магистратом (ещё одна интересная роль в копилку британцу Марку Райлэнсу), прибывает с инспекцией полковник Джолл. Если первый видит своей целью поддерживать порядок и спокойствие, закрывая глаза на незначительные (по государственным меркам) правонарушения местных жителей, то последний решает вполне конкретную задачу. Он ищет приметы подспудно вызревающего заговора – и, как водится, быстро находит врагов. Джонни Депп не отказывает себе в удовольствии сыграть не то чтобы патологического садиста, обожающего пытать пленных и подозреваемых (неважно, лично или руками подчинённых), а «идеального» представителя метрополии. Он – само воплощение террора, поскольку подспудно верит, что подчинить народы, стоящие на более низкой ступени развития, можно лишь репрессивными мерами, вплоть до прямого геноцида. Дескать, варвары понимают исключительно язык силы, а либеральничанье местного начальства само по себе представляется подозрительным. Джоллу нет никакого дела до соображений искушённого чиновника, пытающегося удержать в регионе хрупкий мир, обезопасив тем самым столицу, и доводы, что в этих, диких и суровых краях неосторожные чужаки рискуют исчезнуть бесследно, – не действуют. На сеансе не устаёшь поражаться тому, как легко всё то, что мы видим на экране, проецируется на современность. В вымышленной Империи проглядывают черты сегодняшнего коллективного Запада, в первую очередь – Соединённых Штатов, резко активизировавших после наступления Миллениума экспансию (пусть формально не территориальную, а экономическую, политическую, культурную). Возможно даже, что настораживающие неграмотных тамошних обитателей солнцезащитные очки на суровом визитёре – прямая отсылка к кубриковскому доктору Стрейнджлаву… Здесь необходимо уяснить важный нюанс. Политика удержания власти на штыках – лишь вершина айсберга. Своеобразной компенсацией за террор такие, как Джолл и офицер Мендель предлагают автохтонам публичные телесные наказания и казни тех, кого объявили виновными. Развращаясь, толпа получает, с позволения сказать, отдушину. Принцип «хлеба и зрелищ», отлично зарекомендовавший себя ещё в Древнем Риме, безотказно работает и столетия спустя. Примерно то же самое относится к личному составу гарнизона. Ползучая моральная деградация солдат – цена за сохранение статус-кво. До поры до времени подобное положение вещей всех устраивает – лишь бы не нагрянули орды вооружённых до зубов варваров! Через фильм проходит красной нитью мотив противостояния Магистрата и полковника, поначалу неявного, затем заочного и, наконец, приобретающего характер ярко выраженного конфликта. Первый, конечно, тоже не святой – во всяком случае не считал зазорным содержать собственных «наложниц», но мелкие прегрешения искупает приверженность идеям гуманизма. Сложно сказать, знал ли он, что как официальное лицо рискует быть обвинённым в сотрудничестве с неприятелем (неприятелем даже не мнимым, а упорно создаваемым самими колониалистами), сопровождая к родному племени девушку, ставшую калекой в ходе допросов с пристрастием? А отправился бы, если б догадался о своей участи, в путь?.. Самое «забавное» заключается в том, что престарелый, многоопытный Магистрат на поверку оказался прав – и проявил куда больше мужества, чем рьяные защитники Империи, спешно покинувшие позиции перед лицом надвигающейся опасности, изъяв напоследок провизию у брошенного на произвол судьбы мирного населения. Но дело не только в этом. Его-то и можно с полным правом окрестить истинным цивилизатором, старающимся всячески пресекать дикость и беззаконие. Мало того, мужчина с неподдельным уважением относится к чужой (для кого-то – примитивной) культуре, посвящая часы досуга археологическим раскопкам. Характерный штрих! И разительный контраст с личностью того, кого считает безжалостным палачом – именно что варваром, пусть и гладко выбритым, облачившимся в военный мундир, нацепившим очки с тёмными стёклами для защиты глаз от вредного воздействия солнечных лучей. У Дзурлини фигуры татар, о которых так много говорили офицеры форпоста и которые долго, очень долго, мучительно долго не появлялись, возникали под занавес, когда Джованни Дорого уже получил приказ отбыть. Герра (вслед за Кутзее) тоже завершает повествование на трагикомической ноте. Затянувшееся ожидание варваров «оправдывается» – и Империя вскоре лишится оплота на одной из своих окраин. Любопытно, что писатель заложил в названии романа отсылку к одноимённому стихотворению греческого поэта Константиноса Кавасиса, датируемому 1898-м годом (впервые опубликовано спустя шесть лет), где описана гипотетическая ситуация ожидания императором, членами Сената и гражданами Римской империи прибытия варваров, которым все готовятся сдать власть. Вот только пресловутые дикари… обманывают в лучших чувствах, не приплыв. Это действительно катастрофа: если нельзя положиться даже на врагов, Империя – с неотвратимостью рухнет. Сино подводит нас к парадоксальному выводу, что цивилизация сама готовит собственную погибель – и тем быстрее, чем усерднее действуют рьяные охранители. Что и говорить, сегодня придуманный Джоном Максвеллом сюжет звучит несравненно актуальнее (и обладает обличительной силой!), чем в момент выхода из печати литературного первоисточника. _______ 1 – «Золотой лев» тогда ушёл Тодд Филлипсу за нетривиальный кинокомикс «Джокер» /2019/.