Рецензия на фильм В ожидании варваров от Kickingrussian

Драма в форме притчи в четырех частях "В ожидании варваров" колумбийского режиссера Сиро Герры ("Перелётные птицы", "Объятия змея"), получившая премьеру в основном конкурсе прошлогоднего Венецианского фестиваля, представляет собой по-своему уникальный проект, который всегда будет допускать разные толкования и интерпретации. У небольшого одноименного романа южноафриканского автора Джона Кутзее есть свой секрет: писатель максимально обобщил спирали исторического развития и смог представить своих героев на уровне архетипов, сталкивающихся на границах между ясностью бытия и подсознательными страхами. Работа Герры представляет интерес в первую очередь благодаря тому, что сценарием ленты занимался сам Кутзее, а это делают далеко не все лауреаты Нобелевской премии по литературе. Концепт книги Кутзее, увидевшей свет в 1980 году, во многом пересекается с фильмом 1976 года "Пустыня Тартари" Валерио Дзурлини и его литературной основой, романом "Татарская пустыня" Дино Буццати. Во всех этих произведениях существует некая бесконечная отсрочка, благодаря которой ожидание чего-то большого и масштабного растягивается на годы и проходит полный цикл, заканчивающийся вырождением и выхолащиванием самой идеи. Главный герой (Марк Райлэнс, "Первому игроку приготовиться", "Дюнкерк") оказывается способен к компромиссам и ответственности, он намного больше понимает особенности провинциального приграничья, чем приезжий полковник, и в его представлении люди по ту сторону - всего лишь кочевники, а не страшные варвары, готовые стереть Империю. Вслед за Кутзее Герра создает картину о том, как важно придумать и победить мнимых врагов, заставляя недооценивать реальных. Постановщик сталкивает двух совершенно разных представителей власти и закона, которые имеют полярные точки зрения на особенности геополитики на задворках колоссальной империи, сдающей позиции, но стремящейся к активности при помощи жестоких откровений ее слуг. Тот классический колониализм, который был свойственен европейской цивилизации несколько столетий, исчез в XXI века и трансформировался в другие формы под давлением глобализации. Это во многом поясняет то, что роман Кутзее по большому счету растерял злободневность и ближе придвинулся к вечностным категориям для нежелающего идти по пути гуманистического исправления человечества. Поэтому "В ожидании варваров" стремится к критике тех, кто засиделся на вершине власти, потерял хватку, стал сентиментальным и способным на настоящие стариковские глупости, и в то же самое время без всякой конкретики в абстрактной форме берется рассуждать об имущих и угнетаемых ими людях другого цвета кожи и другого жизненного уклада. Карета из столицы, в которой едет в начале "В ожидании варваров" Герры полковник Джолл (Джонни Депп, "Во всё тяжкое", "Фантастические твари: Преступления Грин-де-Вальда") в сопровождении конного конвоя по пустыне на фоне белых гор, выглядит столь же помпезно, как и нелепо. Герой Деппа едет инспектировать проведение имперской власти в безымянном городке, который является форпостом около земель чужаков-варваров, которых позднее режиссер представит в образах несговорчивых тюрков с ярко выраженными монголоидными чертами лиц. За хорошо укрепленными стенами города кипит жизнь, аполитичная и без ксенофобии, Герра позиционирует Магистрата (Марк Райлэнс) как настоящий луч света в местной жизни. Герой Райлэнса стремится выглядеть просвещенным, не приемлет насилия, умеет договариваться и, прожив в этих местах много лет, выглядит человеком, который слишком хорошо знает менталитет местных и умеет с ними договариваться. У Магистрата есть своя страсть, которую окружающие видят абсолютно бесполезной, его люди ведут раскопки и позднее он пытается расшифровать для себя послания с найденных деревянных дощечек, истории которых уже много лет. Одетые в хаки характер Райлэнса и солдаты его гарнизона выглядят естественно для мест, где много света и пустынного зноя, они похожи на людей, которые уже пустили свои корни в эту песчаную и не всегда способную щедро одарить по заслугам почву. Застегнутый на все пуговицы полковник вместе со своей охраной в темно-синее выглядит не только абсолютно чужим в этих краях, но также ассоциируется с глубиной набегающей волны, несущей тектонические изменения для мира. Джолл практически постоянно носит темные очки, которые защищают его глаза от солнца, характер Деппа, поначалу выглядящий эксцентрично, оказывается тем, кто способен нагнать зловещих страхов для либерального Магистрата. И дело здесь не только в отсылках к нацистскому антуражу от художников проекта Карло Поджиоли (сериал "Новый Папа") и Криспиана Саллиса ("Ритм-секция"), полковник скрывает эмоции за стеклами и исходит исключительно из интересов Империи. Персонаж Райлэнса выглядит добродушным провинциалом, сумевшим наладить жизнь нескольких тысяч горожан и сделать ее стабильной и лишенной преступности. Магистрат производит впечатление человека порядочного, мудрого и справедливого, прекрасно разбирающегося в местных нравах и диалектах и в то же самое время слишком человечного для чиновника, наделенного большой властью. Полковник одержим сбором сведений о предстоящей великой войне с варварами и начинает буквально выбивать и вырезать по живому показания из двух арестантов форта. Герой Райлэнса напротив кажется пассивным и не видит никаких аномалий в поведении кочевников. Перед Сиро Геррой при экранизации "В ожидании варваров" стояла сложная задача, на экране ему нужно было показать неопределенную местность, неопределенную страну и добиться благодаря многочисленным аллюзиям понятных для зрителей расшифровок. Джон Кутзее как автор сценария во многом предлагает развернутый миф в четырех частях и уходит от обвинительных моментов, такое отсутствие прямоты и погружение в атмосферность и пейзажность очень часто идет ленте на пользу. Оператор Крис Менгис в полной мере использует специфику пустынных марокканских локаций, чтобы показать как могут люди растворяться среди бескрайних горизонтов и насколько они беспомощны перед стихией. В измененном по сравнению с книгой финале Кутзее показывает как хаос и растущая энтропия этноса варваров способны выдвинуться против с трудом поддерживаемого Магистратом порядка в его крепости. Рукотворный мир, который начал шататься после приезда полковника Джолла и его карательных экспедиций, ставит жизнь на грань необратимости для горожан и Магистрата. Герой Деппа отнюдь не похож на живого человека, он реализует набор заложенных функций, среди которых немало актуальных высказываний, оправдывающих жестокость и насилие любой власти. Терпение и давление, когда по тону голоса можно различить мыслящего иначе и готового расшатать порядок. Боль, по мнению полковника, служит лучшим критерием для получения настоящей истины. Джолл отнюдь не является винтиком в государственной машине, в отличие от Магистрата, который уже давно живет жизнью наместника, имеет наложниц и чувствует себя превосходно там, где иногда экстремально жарко. Герой Райлэнса сделал эти места обитаемыми, организовал для колонистов достойную оседлую жизнь, поэтому ему можно простить небольшие слабости стареющего мужчины. Тем не менее, проявление человечности, когда он начал выхаживать слепую девушку из племени варваров (Гана Баярсайкан), делает Магистрата изгоем. Его дипломатия с кочевниками представляется как извращенный оппортунизм правителя не пожелавшего говорить с позиции силы. Любопытно, что Кутзее для фильма сместил акцент с сексуальных интересов на пытки и вывел из героини Баярсайкан мученицу, которая пострадала ни за что, только потому, что она была из тех, кто может представлять угрозу для Империи. Поднимая темы бесконтрольных бесправия и насилия, "В ожидании варваров" у Герры звучит без острого политического подтекста. Правительственный служащий становится врагом Империи только потому, что он испытывает муки совести за тех, кого замучил жестокий полковник Джолл, однако намного большей головоломкой оказывается офицер Мэндел (Роберт Паттинсон, "Король", "Маяк"), секретарь полковника, который представляет собой переходный характер. Персонаж Паттинсона еще не окончательно отгородился от мира и спрятал себя в панцире официоза, за алкоголем и острыми словами в нескольких сценах Герра показывает человека, который ничего не может сделать со своим распадом. Основная идея романа Кутзее о том, что в мире нет других врагов, если только мы сами не являемся для себя врагами, проводится благодаря единственной завершенной сюжетной арке Магистрата. Благодаря актерскому дару Марка Райлэнса зритель может увидеть способного на поступки чиновника, слишком хорошего для этих обстоятельств человека, совершившего сделку с врагами Империи. Сиро Герра максимально дистанцируется от конкретики и стремится к насыщенности ленты аллегориями в том числе и на библейские мотивы, делая из Магистрата мученика и страстотерпца. Особое время и место делают хронотоп проекта сложным образованием, но лишают его столь необходимых для зрителя деталей. Сложный материал первоисточника Кутзее местами слишком многословен, а стремление Кутзее-сценариста рассказать о лицемерии, которое сталкивается с моральными основами, выглядит местами излишне дидактичным и лишенным динамики современного киноязыка. Ближе к середине экранная история обретает необходимый ритм и начинает погружаться в настоящую стихию горячего и опасного места. Угнетение и гротескное нарушение прав человека Герра предпочитает показывать ярко и с множеством деталей, разоруженный и лишенный власти Магистрат становится настоящей тенью самого себя, его солдаты - чучелами на стенах, а прожитая жизнь теряет смысл. Постановщик стремится к созданию определенного параллельного мира и проектирует лишь его призрачные контуры, плечи Марка Райлэнса, конечно, могут вынести и не такое. Поэтому "В ожидании варваров" превращается в драматический эпик, лишенный устойчивой персонификации, и оказывается в итоге настоящей вещью в себе, полузанесенной песками Вселенной, то ли сном, то ли пристрастным воспоминанием об эпохе, которая закончилась еще столетие назад.