Рецензия на фильм В ожидании варваров от Сергей Ю.

Качественный кинопродукт эпохи постмодерна надлежит потреблять так, как это делают гурманы, поглощающие артишок: отрывать листочек за листочком, приближаясь к вожделенной сердцевине: вот этот листочек – аллюзия на одного из великих предшественников, вот этот – пародия на него же, здесь тонкий стеб, а здесь – откровенный намек, только вот на кого? Попробуем догадаться. А в финале пиршества великолепное послевкусие в виде постижения гениального замысла шеф-повара… то есть, режиссера. Если вы предпочитаете морковку, то, боюсь, фильм «В ожидании варваров», снятый колумбийцем Сиро Геррой, не ваше блюдо. Картина имеет под собой крепкую литературную основу. Это экранизация старинного (1980 года) одноименного романа Джона Максвелла Кутзее по его же свеженькому сценарию. Кутзее в мире литературы – личность даже более примечательная, чем Герра в кинематографе. Этот африканер (то есть, попросту говоря – бур), родившийся в ЮАР, основательно поживший в Америке и Европе и ставший гражданином Австралии, умудрился не только стать Нобелевским лауреатом, но и (что гораздо удивительней) дважды получить престижнейшего Букера. И при этом язык не повернется назвать его по-настоящему большим писателем: его достаточно вялые тексты представляют собой бесконечные перепевы постмодернистских мотивов (Кафка, Буццати, Борхес, Беккет, Камю), ангажированные злободневными темами, заданными расовыми и цивилизационными конфликтами современности. Будучи изначально яростным противником политики апартеида, он своего второго Букера получил за роман «Бесчестье», повествующий о безобразиях, учиняемых свободными неграми в демократической ЮАР. Потому было интересно узнать, как его текст эпохи апартеида трансформируется в фильм надвигающейся эры «черные жизни важны». Ведь тогда нашествие варваров только ожидалось, а теперь оно уже началось. Зачин сюжета навеян, похоже, «Татарской пустыней» Дино Буццати: где-то на задворках анонимной империи посреди пустыни расположен небольшой форт, которым управляет Магистрат (Марк Райлэнс). В пустыне обитают варвары-кочевники, периодически промышляющие угонами скота своих цивилизованных соседей. Магистрат относится к подобным правонарушениям как к мелким шалостям наивных людей, не заслуживающим наказаний более серьезных, чем штраф или общественные работы. И тут из столицы прибывает инспекция во главе с полковником спецслужб Джоллом (Джонни Депп). В силу профессиональной деформации Джолл склонен повсюду изыскивать заговоры супротив государственной безопасности. Эту цель он достигает самыми жесткими способами: пытками и карательными набегами на стойбища варваров. Конфликт между мирным цивилизатором и воинственным прогрессором неизбежен. Идеологическое противостояние антагонистов освежает любовная линия. Магистрат влюбляется в девушку варварку (монгольская модель Гана Баярсайкан). Кстати, о феминитивах. Я бы предложил переводчикам более изящный вариант: варварышня для незамужней самки варвара и варваресса/варварица для более зрелой особи. Финал, как водится, вполне предсказуем, по крайней мере для тех, кто читал «Историю воина и пленницы» Борхеса. Пора распробовать кино-артишок. Антиколониальный, антирасистский пафос фильма очевиден. Место съемок (Марокко), форма солдат империи (тропический вариант для французского Иностранного легиона), тут же отсылают нас к войне за независимость Алжира 1954 – 1962 годов, которая отличалась беспримерными зверствами с обеих сторон. Поэтому склонность героя Деппа к пыткам как к эффективному заменителю детектора лжи кажется весьма достоверной. Тупое насилие не может принести успеха, когда население находится на столь низкой ступени общественного развития, что готово к вооруженному сопротивлению несмотря на огромные потери – это очевидно современному зрителю. Так что этот пласт киноповествования кажется самым банальным. К чему приведет столкновение цивилизаций, возможно ли их мирное сосуществование, имеются ли перспективы для конвергенции? Это более сложные проблемы, на которые авторы фильма не дают однозначных ответов. Почему прекрасная варварышня отказала во взаимности милейшему цивилизатору? При ответе на этот вопрос Кутзее подкидывает тонкий намек на половые обстоятельства, и все культурологические аргументы тут же летят в тартарары. Ведь с той же Покахонтас все сложилось немного иначе. И, наконец, мощнейший пласт евангельских аллюзий. Здесь создатели фильма выказали изобретательность, делающую честь их креативным способностям. Казалось бы, каким еще способом можно препарировать историю Иисуса? Теперь вот он, оказывается, вообще негр. В фильме кроткий праведник Магистрат вроде белый, но, как выясняется, на роль Христа он претендовать не может. Хотя поначалу его тяга к омыванию ног своей пленницы/наложницы позволяет делать подобные предположения. Однако в конечном итоге мы можем наблюдать слияние двух великих образов – Христа и Магдалины. Варварышня в финале фильма превращается в мудрую варварицу, страсти Магистратовы носят откровенно пародийный характер, поэтому лжехристос вынужден уступить богочеловеческую роль женщине, претерпевшей настоящие страдания на глазах своего отца. Изящный еретический перевертыш: не сын умирает на глазах отца, а отец на глазах дочери. Так что теперь мы имеем еще один вариант постмодернистского евангелия – на этот раз от Кутзее/Герры. Фильм можно отнести к безусловным удачам, но это стало возможным вовсе не благодаря его литературности, которая носит весьма примитивный (можно сказать иначе: аскетичный) характер. Если поискать на просторах «В ожидании варваров» по-настоящему сильные куски сценарных текстов, то на память приходят два великолепных эпизода. Первый – это когда Джолл излагает свое пыточное кредо Магистрату. Давление и терпение; правда – синоним боли. Просто символ веры всего мирового сообщества палачей от Торквемады до Гиммлера! Эти чеканные фразы изрекает персонаж Деппа, чей анфас можно было бы назвать медальным, если бы на монетах не было принято изображать только профили. Второй эпизод – это доклад Магистрата по поводу толкования знаков древнего языка, изображенных на деревянных дощечках. Фраза о лукавстве варваров, которые одним символом могут предрекать как гибель империи, так и торжество справедливости, достойна лучших рассказов Борхеса. Вот, пожалуй, и все. В остальном, как я уже говорил, литературность разыгрываемых в фильме сцен настолько наивна и условна, что на нее не тратятся никакие интеллектуальные усилия ни исполнителей, ни зрителей. Все сводится к ярким визуальным операторским приемам и качественной работе актеров. Именно такой минимализм доставляет ценителям удовольствие самого высокого уровня, он способен привести их в настоящий восторг. Кастинг – еще одна удача. Идея изобразить варваров на фоне пейзажей Магриба монголами почти гениальна. Ни одного негра в картине о столкновении цивилизаций – попробуйте пришить авторам расизм хоть в каком виде! По поводу того, как в фильме использованы роскошные внешние данные Ганы Баярсайкан, можно поспорить. Требовать от модели демонстрации высот актерского мастерства было бы глупо, значит, надо задействовать ее сильные стороны. Пожалуйста: большую часть картины Девушка облачена в жуткие лохмотья, ее прическу составляют немытые космы, экзотическое личико измазано сажей, приученная ходить по подиуму, монгольская дива вынуждена перемещаться на костылях, от которых отказалась бы и лиса Алиса. И никакой эротики: лишь однажды нам позволяют увидеть голую спину Девушки, разукрашенную чудовищными шрамами. И – вот настоящее чудо – Баярсайкан удалось создать запоминающийся лирический образ. Практически в статике, одним только выражением лица, которое вдруг начинает чем-то напоминать Йоко Оно. Щас запоет! И запоет: тихое азиатское подвывание под африканскими небесами дает на контрасте замечательный эффект. Роберт Паттинсон в роли офицера Манделя меня не впечатлил. Джонни Деппу в фильме играть было особо нечего. Он мог бы вообще не снимать свои темные очки. Кроме упомянутого выше палаческого монолога его персонаж не произносит ничего запоминающегося. Но актер стоически выполнил свое предназначение: послужить контрастом для другой звезды, солирующей в картине. Марк Райлэнс показал себя во всей красе. Типаж робкого интеллигента, вынужденного давать отпор свирепым альфа-самцам и параллельно решать любовные проблемы, удался ему в полной мере. Что касается ударной концовки, которая должна делать из просто добротного фильма шедевр, она авторам «В ожидании варваров» удалась не в полной мере. Финал картины кажется слишком лобовым, откровенным, предсказуемым. Если бы Кутзее до конца выдержал свою приверженность постмодернистским образцам, то ожидание варваров продлилось бы ничуть не меньше, чем ожидание Годо.