Рецензия на фильм Антихрист от Александр Колесников

Случилось так, что родной дом предстал темницей для разума. Растрескался мир, и люди в нем — лишь отражения разбитых зеркал. В одну по-рождественски снежную ночь правосудие сорвалось с цепи. Все сущее оказалось ложью, десятки слов слились в неразличимый гул, и за каждым поворотом притаился лишь ее силуэт. Смерти. Хитрой, мучительной, детоубийственной. Она пришла в их жизнь, когда молоток судьи ударил первый раз. Они не знали, что это конец, и решили сопротивляться — каждый по-своему. Женщина отдалась своим страхам, а мужчина решил, что ее можно спасти. Нет, невозможно — суд уже в пути, и повестка не понадобится. Заседание будет необычным — как бывает на выездной сессии. Обвинение нашло много свидетелей — все деревья леса. Бессмысленно просить защиты — приговор понятен, и он подходит этому миру. Их миру, созданному из черной ткани бездны, и по швам пронизанному красными нитями. Поверхность тонка, и взрывается она от каждого стона страсти. Все что осталось людям теперь — найти следы себя в пучине оргазма и надеяться, что плач облегчит участь. Цветущая природа умирает, и на ее месте лишь устланная прахом пустыня. Страшный лес — последнее место, с которым можно сравнить рай, и тем ужаснее название Эдем. В стенах местной хибары женщина когда-то совершила открытие, и уже не вернулась оттуда прежней. Гибель сына сняла преграды, и теперь лик первородного зла обрел новые черты. Ларс фон Триер открывает рамки, выпуская прислужников ада петлять по зарослям, иногда показываясь на глаза человеку. В этом лесу словно никогда и не было привычной жизни. Детеныши рождаются мертвыми и остаются в утробе. Запах азартно прикусываемой гнилой плоти разносится до самых окраин, а когда спасение совсем рядом, карающая рука запускает град из желудей. Хаос набирает мощь. Процесс грохочет молотком. При этом разговаривать, воображать, спорить, искать судья не запрещает. Зачем? Он и сам часто отлучается — собственный разум пасует от раскрывающихся пожелтелыми страницами картин. А возможно, хозяин просто видит свое отражение и задается немым вопросом к человеку, который прекрасно обходился без учеников. Триер отдал немыслимую дань Тарковскому, но значит ли это, что «Антихрист» предстает обратной стороной «Зеркала»? Ад немыслим без рая, но кинематографический существует обособленно, и он полнится тенями прошлого, в котором основы привычного мира принимают мученические позы. Человек создан бороться, он не может принять истину, тем более скрепленную печатью обреченности. Чем глубже в лес заходят бывшие родители, тем дальше уходят былые образы. Все тлен. Все заблуждение и напрасная трата времени. Теперь они видят торжество смерти, поднимающейся сотней рук сквозь древние корни. Зачем этим людям секс, разве их плоть еще подчиняется им? Нет, это всего лишь доживающая последние часы привычка сопротивляться. Смерть непременно найдет иезуитский способ показать, каким неправильным был их быт, насколько пуста наука и как всесильно зло в них самих. Триер явил достаточную глубину мизогинии, связал ее с основами ницшеанства, но это не сделало «Антихрист» искупительной картиной ни для самого создателя, ни для его экранных послушников. Расплывающаяся фигура из темноты долго искала дорогу к сердцам своих жертв, но как оказалось, они дозрели сами. Примечательно, что прикосновение к историческим фактам наносит удар, перечеркивающий долгие месяцы установления душевного контакта. Телесный — что в нем? Оргазм разносится неистовыми волнами, но забывается уже через мгновение, и лишь разум все сильнее отдается страшному знанию. У Триера вышло так, что человеку даже не стоит пытаться копать глубже, чем ему позволяют близкие. Последствия наступят незамедлительно. В картине есть слезы, плач, но смысла в них нет. Местный Эдем — затерянная долина, и раскрывается она лишь тогда, когда человек готов принять шокирующую правду. Мужчина получает печальные доказательства собственных заблуждений, чувствует боль ребенка, а на небо всходят новые созвездия. Ларс фон Триер освободил свою сущность и позволил пораженной депрессией фантазии создать альтернативную реальность. Здесь людям приходится калечить себя, глумиться над другим, чтобы жить дальше. Скорбь — это жизнь. Боль — это жизнь. Отчаяние — это жизнь. Хоровод раздирающих душу чувств — три ангела кровавого возмездия, призванные мучить людей перед решающим ударом. Три упавшие фигурки дают никому теперь не нужную подсказку. Где-то на окраине темного леса остается свет, но он все ближе к горизонту, а здесь — лишь мелькающие кровью всполохи. За время импровизированного процесса мужчина и женщина успевают сказать друг другу даже слишком много, но главный вопрос — зачем жить дальше — задать не решаются. Вероятно, в глубине души каждый чувствует себя лишь рабом. Не Бога, но Сатаны. Все попытки бунта будут жестоко подавлены. Остается плакать и искать последние свидетельства жизни в мертвой глуши. Как только придут трое нищих, путь будет окончен, и Триер вздохнет полной грудью.