Рецензия на фильм Три тысячи лет желаний от Евгений Нефёдов

Название ранней короткометражки Джорджа Миллера («Насилие в кино, часть 1» /1971/) стало в некотором роде пророческим. В молодости будущий кинематографист изучал медицину и, как уверяют его тогдашние знакомые, зрелище травм и увечий, получаемых людьми в автомобильных авариях, позже нашло своё отражение в «Безумном Максе» /1979/. Этот футуристический боевик, как и продолжения, не без оснований подвергали критике за высокий уровень жестокости, что сформировало специфические представления о философских воззрениях и эстетических пристрастиях дебютанта. А между тем и режиссёрские, и продюсерские работы мастера в совокупности – свидетельствуют о разносторонних интересах. «Три тысячи лет желаний» наверняка изрядно удивят тех зрителей, кто с нетерпением ждёт выхода свирепой, динамичной («высокооктановой») «Фуриосы». Не потому ли картина стартовала в мировом кинопрокате до обидного слабо (и вряд ли в обозримой перспективе окупит производственный бюджет в размере $60 млн.)? Досадно, что почитатели таланта творца не пожелали открыть для себя новую грань натуры Джорджа, не побоявшегося предстать романтиком и мечтателем, даже не прячась под маской «чёрного юмора», как в «Иствикских ведьмах» /1987/. Выбор для экранизации рассказа Антонии Сьюзен Байетт, живого классика современной литературы (1), и вправду слегка озадачивает, тем более что лента разительно отличается от, допустим, первой адаптации прозы писательницы (от «Ангелов и насекомых» /1995/ Филипа Хааса). Но сам факт того, что Миллер вынашивал проект на протяжении долгих десятилетий, говорит о взвешенном, продуманном решении. Да, сказка «Джинн в бутылке из стекла «соловьиный глаз», включённая в одноимённый (изданный в 1994-м году) сборник, таила в себе определённые опасности драматургического толка. Слишком уж высокую смысловую и эмоциональную нагрузку несёт обстоятельная беседа Алитеи Бинни с духом, ненароком выпущенным из бутылки, который старается убедить её загадать три желания, дабы и самому обрести долгожданную свободу. Режиссёр рисковал не только утомить публику продолжительностью диалога двух персонажей, находящихся в замкнутом пространстве (в номере стамбульского отеля), но и скатиться в иллюстративность, оживляя на кинополотне истории из далёкого прошлого джинна, рассказывающего женщине о своей печальной участи. Что же помогло? Проще всего прибегнуть к объяснению в том духе, что кинематографичность восторжествовала благодаря по-настоящему изысканному изобразительному решению. Покои Царицы Савской, которую (вопреки сведениям в письменных источниках) навестил премудрый Соломон, интерьеры роскошного дворца Сулеймана I Великолепного, даже комната сироты Зефиры, взятой в жёны состоятельным турецким купцом, достойны сравнения с плодами фантазии Терри Гиллиама в «Приключениях барона Мюнхгаузена» /1988/! Компьютерная графика (в сочетании с более традиционными оптическими эффектами) применена со вкусом и тактом. Тем не менее авторы не устают подчёркивать, что отправной точкой для безудержного полёта воображения служит слово. Недаром же Бинни принадлежит к числу ведущих специалистов в области нарратологии – и прилетела для участия в симпозиуме. Проблема не сводится к привычке, как того требует кредо подлинного учёного, скептически относиться к вещам, выходящим за рамки научной картины мира. Алитея (несложно догадаться, что в имени заложена отсылка к античной богине Алетейе, дочери Зевса, персонификации истины), в какой-то момент, не выдержав, прямо выпаливает рассказчику, что знает великое множество вариаций сюжета о «щедром» джинне – и помнит, чем, как правило, оборачивается загадывание желаний. Всюду, вплоть до бородатых анекдотов… Если задаться такой целью, схожий мотив можно обнаружить и в предыдущих миллеровских постановках, включая медиафраншизу о неистовом Максе Рокатански (не говоря уже про комедию об обитательницах Иствика, вызвавших на свою голову затейника Дэрила Ван Хорна!). По мере того, как дух углубляется в воспоминания, действительно растёт опасение, что поддаться на уговоры сладкоголосого бесплотного существа с покрытыми тёмной шерстью ногами чревато непоправимыми последствиями. Не зря же древние мудрецы призывали быть осторожными со своими желаниями (а создатели хоррора «Исполнитель желаний» /1997/, о зловещем собирателе людских душ, – прямо поместили данное предупреждение под занавес). Мисс Бинни проявляет завидное упорство и изобретательность, предлагая в качестве альтернативы решения, которые теоретически помогут не угодить в ловушку, раз за разом расставляемую инфернальными трикстерами, этими тонкими знатоками человеческой природы, искушёнными манипуляторами, изощрёнными обманщиками. Раз уж попытка забыть о встрече грозит новым заточением джинну, Алитея предлагает простейший выход – попросить о каком-нибудь пустяке. Естественно, уловка не срабатывает!.. Киноверсия неспроста получила новое (отличное от первоисточника) название, причём имя существительное ‘the longing’ означает в английском языке не просто желание, а ‘страстное желание’, ‘стремление’, ‘жажду’. Джинн, в общей сложности проведший в неволе (вероятно, в состоянии, близком к сенсорной депривации) три тысячи лет, пускает в ход незаурядное красноречие, лишь бы избежать возвращения в забвение. Что ж ему делать, коли попалась «хозяйка», искренне убеждённая, что уже обладает всем необходимым в жизни?! Вот и драматургический конфликт… Между прочим, очень точно выбрана актриса Тильда Суинтон, которой особенно хорошо удаются образы интеллектуалок. Джордж вслед за А.С. Байетт бросает вызов многовековой традиции, доказывая, что не иметь желаний – ещё хуже, чем излишне осторожничать из страха перед возможной расплатой. В конце концов разум сдаётся под напором чувств: дух выражает неподдельное удивление, слыша, что Алитея просит о любви. Конечно, развязка не так одномерна, как кажется. С одной стороны характер героини, как и положено, определяет персональную судьбу – и Бинни в итоге помещает всё, что осталось от необычного избранника, рядом с вещами бывшего мужа (в такую же коробку!). Но с другой – авторы проявляют великодушие, позволяя им регулярно, каждые три года, видеться… Режиссёр такого уровня, как Миллер, думаю, вряд ли стал бы ограничивать себя задачей поведать увлекательную (и поучительную) историю на манер Шахерезады. «Три тысячи лет желаний» – это ещё и высказывание о текущем положении вещей в обществе. И дело не только в способности джинна адаптироваться к современной, технологически развитой цивилизации, хотя электроприборы, радио- и телевизионные волны становятся суровым испытанием для его психики. Выпад против ксенофобии, проповедуемой парой старушек, живущих по соседству с женщиной-учёным и уличённых ею в использовании ложной аналогии (для подкрепления тезиса о засилии иноземцев), не воспринимается дежурной данью политкорректности. В подтексте фильм ещё и отстаивает мысль о благотворности и в общем-то неизбежности слияния культур, имеющих куда больше сходств, нежели различий. Что, к слову, профессиональная карьера самого Джорджа, являющего собой редкостный пример художника-космополита (но не безродного – наоборот, не забывающего об австралийских корнях), подтверждает. . _______ 1 – В частности, газета The Times включила её в 2008-м году в перечень пятидесяти величайших британских авторов за период после окончания Второй мировой войны.