Рецензия на фильм Уроки фарси от Евгений Нефёдов

Совсем скоро, 12-го марта, Вольфганг Кольхаазе отметит девяностолетний юбилей. Знатоки «важнейшего из искусств» хорошо помнят, что этот выдающийся автор по праву считался одним из лучших (чуть ли не лучшим!) кинодраматургов ГДР. С ним почитали за честь работать ведущие режиссёры (от Курта Метцига до Бернхарда Викки), а Конрад Вольф, сам мастер с мировым именем, даже привлёк давнего соратника в качестве сорежиссёра психологически очень тонкой, наблюдательной музыкально-биографической драмы «Соло Санни» /1980/. Что особенно ценно, в значительной степени стараниями Вольфганга, легко вписавшегося и в киноиндустрию ФРГ (уже после поглощения Германской Демократической Республики), немецкий кинематограф усвоил многие традиции, накопленные в социалистические годы. Поразительно, но Кольхаазе пребывает в завидной творческой форме (1), а появление «Уроков фарси» наверняка способствует дополнительному росту интереса к наследию сочинителя. Конечно, история в изложении сценариста Ильи Цофина заметно отличается от перипетий повести «Изобретение языка», впервые опубликованной в 1970-м (в третьем номере престижного литературного журнала Sinn und Form), а вскоре изданной в СССР под названием «Персидский для капо» во втором томе сборника «Повести и рассказы писателей ГДР» /1973/. В первоисточнике студент из Нидерландов по фамилии Штаат преподавал изнывающему от скуки надзирателю концлагеря из числа самих заключённых (на жаргоне – капо) уроки фарси, которым якобы владел. В экранизации же Жиль Кремье выдаёт себя за перса по отцовской линии, благодаря чему чудом избегает расстрела (вместе с несколькими другими евреями) – и становится учителем гауптштурмфюрера Клауса Коха. Конечно, в обоих случаях несчастный узник рискует жизнью, причём альтернативой казни является медленное, мучительное умирание на каменоломне. Однако внесённые изменения позволили даже усилить драматическую ситуацию, тем более что офицер имеет все основания считать себя умным и проницательным индивидом, пусть и не является выходцем из среды интеллигенции (в мирное время трудился шеф-поваром популярного ресторана). Кроме того, у него есть куда как более серьёзная причина изучать экзотический (для уха европейца) язык, поскольку намеревается после войны перебраться в Тегеран, где давно обосновался брат, покинувший Германию после прихода к власти Адольфа Гитлера. Не исключено, что создатели фильма намекали (особенно в финале) на судьбу небезызвестного Эриха Коха, который тоже переоценил свои умственные способности, полагая, что надёжно скроется от карающего меча правосудия благодаря пластической операции, но ненароком выдав себя: злую шутку сыграли навыки пламенного пропагандиста. Ведь и Клаус, раздобрев после очередной порции спиртного, уверяет, что никого лично не убивает: мол, какие вопросы могут быть персонально к нему, к исполнителю?.. «Собибор» /2018/, выдвинутый от России на премию «Оскар», не имел никаких шансов даже попасть в число номинантов, и причина крылась, подозреваю, не в художественных изъянах, а в «неприемлемом» пафосе. Под видом очередного произведения про Холокост Константин Хабенский и сценаристы дерзнули поведать об идейных (носящих, согласно прозвучавшей в ленте как бы шутке, «товарища Сталина на сердце») врагах нацизма и нацистов, не просто выживающих, а – отчаянно борющихся со злом до последнего вздоха. В случае с «Уроками фарси» скандал с дисквалификацией по формальным основаниям (большинство участников съёмочной группы не имело отношения к стране-заявителю – Республике Беларусь) если и имел политический окрас, то явно не связанный с фильмом как таковым. Вадим Перельман (родившийся в Киеве, но плодотворно работающий в разных частях света) и Илья Цофин заостряют под занавес внимание, что Жиль благодаря тому, что уцелел сам, ещё и сохранил память о погибших. Именно его стараниями две тысячи восемьсот сорок невольников не останутся – после спешного (в свете стремительного наступления противника) уничтожения архивов администрацией – безымянными жертвами войны, похороненными в братских могилах. Развязка, когда мнимый перс, будучи не в силах сдержать слёзы, называет имена и фамилии убитых (и постепенно в палатке, где ведётся допрос, повисает гробовая тишина), пронзительна. И всё-таки посыл картины – глубже. Да, кинематографистов вслед за Кольхаазе поразил сам случай (в титрах указано, что сюжет основан на фактах). Чего только, дескать, ни бывает на войне… Человек, загнанный в угол (точнее, поставленный у края рва вместе с другими, кого приговорили к расстрелу), подчас способен проявить чудеса изобретательности. И герр Кох, и солдаты, не вполне получившие обещанную награду, вовсе не склонны верить на слово – напротив, долго сохраняют подозрительность. Ещё Квентин Тарантино в «Бесславных ублюдках» /2009/ ехидно посмеялся над стереотипными представлениями о немцах, будто бы совершенно не понимающих и не желающих понимать иностранцев (надо ж было лейтенанту Рейну столкнуться с полковником Ландой – интеллектуалом, свободно изъясняющимся по-итальянски!). Вот и Клаус отнюдь не выведен карикатурной фигурой, и малейшая ошибка обходится Кремье очень дорого. Результатом становится «спонтанное» рождение целого языка, с тысячами единиц в лексиконе, с фонетикой и грамматикой – всё по правилам! Узник, вряд ли ранее слышавший о мнемонике, тем не менее с успехом применяет её методики на практике, умудряясь совмещать с исполнением обязанностей на кухне заучивание придуманных глаголов, имён существительных и прилагательных. А ведь потом ещё придётся конструировать предложения, составлять законченные фразы – и поддерживать разговор с собеседником. Подопечный Коха настолько проникся стремлением уцелеть любой ценой, что и в бессознательном состоянии принялся бредить репликами на мнимом фарси. Впрочем, здесь создатели делают принципиальную оговорку. В какой-то момент Жиль, казалось бы, достигает поставленной цели, заслужив огромное доверие (и даже дружеское расположение) высокопоставленного офицера. Клаус отчасти из чувства вины, отчасти в знак благодарности демонстрирует готовность обойти инструкции, чтобы перс не попал в очередную партию заключённых, отправляемых эшелонами на восток – в лагеря смерти. Вот только самому узнику, прекрасно понимающему, как обстоят дела, всё труднее безропотно принимать этот «дар». Моральная дилемма достигает наивысшей остроты, когда ради спасения его жизни товарищ по несчастью убивает в бараке военнопленного – настоящего выходца из Ирана… Каково индивиду, сохранившему в себе человеческие качества, существовать с таким грузом моральной ответственности?! Разумеется, Кремье не вправе осуждать те, кто не прошёл через схожие испытания, и тем более к освобождённому не возникает вопросов у органов контрразведки войск союзников. Но есть и каждодневный суд совести, не устающей мучать «неудобными» вопросами. Фильм завершается на оптимистичной ноте, особенно в свете того, что хитрый план Коха терпит фиаско в тот миг, когда беглый нацист уверовал в счастливое спасение. Вместе с тем по завершении сеанса остаётся понимание, что для главного героя наступают времена, возможно, ещё тяжелее. В том, пожалуй, и заключается главный урок «Уроков фарси». _______ 1 – Не так давно даже мелькнула новость о том, что готовится осуществить свою вторую постановку, на сей раз – самостоятельно.