Рецензия на фильм 4 месяца, 3 недели и 2 дня от Gordy

Как известно, друзья познаются в беде. Поговорка есть такая. Правда, можно не дожидаться неприятностей и самим организовать тестирование личностей, прибегнув, по совету Владимира Семёновича Высоцкого, к совместному участию в каком-нибудь (не обязательно альпинизм) экстремальном занятии. С двумя подругами по студенческому общежитию, Отиллией и Габитой, кажется, случилось и то, и это. Беда — это нежелательная, оказавшаяся запущенной сверх всякой меры, беременность Габиты, а экстрим — это проведение организованного совместными усилиями подпольного аборта. В современной Европе, такого вообще не должно было случиться. Контрацепция избавила бы от первого, а цивилизованное законодательство — от второго. Однако ж в Румынии эпохи Чаушеску, когда за аборт дают от трех до десяти лет тюрьмы, прерывание беременности сродни экстремальному виду спорта, когда неизвестно как повезёт и куда вывезет. Вряд ли Габита слышала что-нибудь о Высоцком, да и не собиралась она испытывать свою подругу на прочность, просто, знаете, есть такая категория людей, которые любят паразитировать на хороших отношениях с товарищами, эксплуатировать дружбу в своих личных интересах, организуя для себя дорогу с односторонним движением. Габита как раз субъект такого рода. А что Отиллия? Из той категории людей, что ввязываются в дело, не представляя себе, чего это будет стоить и какой ценой достанется, оказываясь перед жёстким выбором, когда выбора уже нет, а отступать некуда. И что тому виной: беспечность девушек или кондовый социализм с нечеловеческим лицом? Кристиан Мунджу, по всему видно, отдаёт первенство человеческому фактору. Персонажи его фильма сжились с системой, адаптировались к специфическим отношениям, когда пачка импортных сигарет помогает решать сложные проблемы, когда за всем глаз да глаз и тотальный надзор. Они успешно преодолевают бытовые трудности, знают, как достать, у кого можно взять, к кому можно подъехать и как подвалить. Кризис обнажает их личность. Отиллия, в горячке и суете не сразу понимает, что к чему. Габита некоторое время выглядит полной дурой со своими «я думала», «я слышала», «мне сказали», пока за этими недоумениями не проступает спокойный и выверенный расчет лицемерного циника, эксплуатирующего доверие своей подруги. Отиллия шокирована холодным равнодушием подруги к процессу и его последствиям, но настоящий ужас у неё вызывает мысль о том, что на месте Габиты завтра может оказаться она. Да, да: «Если завтра залёт, если завтра аборт — будь к аборту такому готов!» Отсюда следует выговор и выяснение отношений со своим беззаботным другом, обнаруживающим не то растерянность, не то здоровый инфантилизм. Картинка вырисовывается такая: они были знакомы, но мало друг друга знали. Случай открыл им глаза, но это не значит, что у них есть шанс исправиться. У кого-то есть, у кого-то нет, а кто-то и вовсе не собирается. Всё ведь вышло. И надо забыть. Суть в том, что все здесь заботятся о себе, и никто при этом не задумывается о том, что выброшенный в мусоропровод плод — суть плод их жизни, случайной, бессмысленной и бесцельной. Лишь только раз рукодел от медицины произносит слово «убийство», которое не останавливает никого из трёх участников этого процесса. Одержимость женщин, помноженные на азарт и предприимчивость мужика, согласного участвовать в мокром деле за натуральную оплату телом своих клиенток — делайте выводы. Кино из серии «О времена, о нравы!» Обычное европейское кино, в Америке подобные работы часто проходят по линии независимого кинематографа, обнажающего и шокирующего, открывающего лицо и вскрывающего подноготную. Это нормально: плеснуть с экрана немного едкого калия, заставить зрителя зажмуриться и вспомнить о разных там «общечеловеческих ценностях», существующих независимо от политического строя. У Кристиана Мунджу так и вышло. Добавьте к этому умение режиссёра нагнетать напряжение и регулировать темп действия, замедляя и даже растягивая события, концентрируя внимание и обостряя зрительские рефлексы, а также обученность оператора напрягать изображение дрожью от трясущейся камеры — вот вам и доморощенный представитель жанра. Европа это заметила и оценила. Для Румынии, лишь с января 2007 года ставшей членом Евросоюза Каннская золотая пальмовая ветвь, которой удостоился этот фильм, стала знаковым событием: теперь румынские кинематографисты могут гордо сказать: «Нас приняли!»