Рецензия на фильм Эма: Танец страсти от Евгений Нефёдов

Посмотрим правде в глаза: Южная Америка не принадлежит к числу уголков света с самой развитой киноиндустрией, пусть одарённые режиссёры из разных стран (чаще всего – из Бразилии и Аргетины) периодически и привлекают к себе внимание профессиональной общественности. Естественно, там выходят и национальные кинохиты (от «Донны Флор и двух её мужей» /1976/ до относительно свежей дилогии «Элитный отряд» /2007–10/), однако большинство мало-мальски талантливых творцов работают так или иначе с оглядкой на зарубежную фестивальную конъюнктуру. В такой стратегии нет ничего зазорного, поскольку это – тоже способ донести до мира о как бы внутренних (на самом деле универсальных) проблемах и популяризировать самобытную культуру. Творческая судьба Пабло Ларраина в данном отношении как раз очень показательна. Основав в 2003-м году (на паях с братом Хуаном де Диасом Ларраином) производственную компанию Fábula, он начал специализироваться не только на создании рекламных роликов, но и на оказании содействия иностранным кинематографистам. И, работая над дебютной постановкой, уже обладал достаточным пониманием того, какие кинопроизведения могут понравиться на иноземных киносмотрах («Бегство» /2006/ засветилось в Монреале и Малаге). Без многообещающего старта, подкреплённого дальнейшим интересом устроителей Каннского и Венецианского кинофестивалей, Ларраин вряд ли получил бы возможность обратиться к злободневным и по-настоящему волнующим его персонально темам. В частности, к реалиям Чили в эпоху диктатуры Аугусто Пиночета, о которых по-прежнему (а как же иначе?!) сильна память в народе. При первом, поверхностном взгляде «Эма: танец страсти» (в оригинале – просто «Эма», без завлекательного подзаголовка) может произвести странное впечатление. С одной стороны в фильме нелегко обнаружить острые политические мотивы (хотя таковые всё-таки сокрыты в подтексте, о чём ниже). Но с другой – картина будто «застревает» где-то на полпути между жанровым (ориентированным на широкие зрительские круги) и авторским, артхаусным кинопроизведением. Грубо говоря, любовные коллизии слишком сложны и прихотливо переплетены, чтобы понравиться любителям (и любительницам) мелодрам, а красивые танцевальные номера – сверх меры изысканны и причудливы для рядового мюзикла. К слову, сам Пабло Ларраин последовательно отвергает концепцию «искусства ради искусства» (не говоря уже про лозунги о «чистом», идеологически якобы нейтральном развлечении), не сделав исключения и для голливудского опыта – биографического фильма «Джеки» /2016/ с Натали Портман в заглавной роли. Он ещё в «Тони Манеро» /2008/ поведал о Рауле Перальте, одержимом образом вымышленного короля дискотек (персонажа Джона Траволты из «Лихорадки субботнего вечера» /1977/) почти так же, как убийствами, превращёнными хунтой в часть повседневного бытования затравленных граждан. Вот и для Эмы танец – больше, чем танец. Танец – средство раскрыться через движения тела подобно тому, как дети выражают себя во всём, от игр до потасовок. Этот принципиальный момент неслучайно возникает на собеседовании – в разговоре с директрисой, уверяющей, что вынужденно носит маску строгой и требовательной руководительницы, однако не приемлющей тирании. Следовательно, у молодой преподавательницы не возникнет трудностей с привитием юным подопечным чувства внутренней свободы – посредством не архаичных и консервативных традиционных танцев, но танцев современных… Вот таким изящным способом (не в лоб!) режиссёр и сценаристы Гильермо Кальдерон и Алехандро Морено постарались поведать о том, что по-прежнему довлеет над его Родиной, точно проклятие. Процесс выдавливания из себя раба – почти по Антону Павловичу Чехову – растянулся на долгие десятилетия. Память о кровавой диктатуре, о перманентном государственном терроре в сочетании с разгулом рыночной стихии, якобы обеспечившей бурный экономический рост (1), передаётся, точно смертельный вирус, от поколения к поколению. Ведь и анархистские выходки с поджиганием объектов собственности – типичная «детская болезнь левизны». Акции Эмы и её лучших подруг, развлекающихся с огнемётом на пустующих ночных улицах города, немногим умнее «невинной» проказы пасынка Поло, плеснувшего тёте на лицо алкоголь и поднёсшего зажжённую зажигалку… Что делать с трудным ребёнком? Отказаться и забыть о неоперившемся садисте, который пока нашёл пристанище в новой семье, а через пару лет – наверняка угодит в тюрьму?.. Да и так ли безобиден сам танец? Гастон, супруг, обрушивается с критикой на приверженцев реггетона, бездумно поддающихся ритму, приучающему женщин демонстрировать агрессивную сексуальность, а мужчин – низводящих до уровня грубых животных, самцов. Там, где главенствуют инстинкты, разум спит – спит тем самым сном, что, согласно пророческому предупреждению Франсиско Гойи, рождает чудовищ. Одним словом, пресловутый «танец страсти» – это не просто красивые, гармоничные, соблазнительные движения в лучах цветных прожекторов. Обозначенная героем Гаэля Гарсиа Берналя (известный мексиканский актёр, к слову, сотрудничает с Ларраином далеко не в первый раз) линия достигает кульминации под занавес – в череде знойных соитий Эмы поочерёдно с брошенным мужем, любовниками и любовницами. Но дело, уж конечно, не в банальном удовлетворении похоти. Ей нужно было пройти сложный путь, полный самобичевания и нудных, выматывающих разговоров с благоверным, страдающим бесплодием, но сделавшим всё, чтобы дражайшая половина почувствовала себя матерью. Без сомнений и душевных терзаний, даже без конфликта с социумом (вплоть до вынужденного увольнения из школы, во избежание кривотолков среди учеников и коллег) рефлексия не оказалась бы столь продуктивной. И на поверку – Эма проявила поразительную мудрость. Поначалу несколько раздражала манера автора изъясняться загадками, недоговорённостями – давать в разговорах кусочки важных сведений, перемежая сами диалоги длительными (красивыми и действительно погружающими в состояние лёгкого транса) кадрами с танцующими людьми. В отношении несчастного Поло я и вовсе вплоть до развязки пребывал в убеждённости, что это – фантомный персонаж. Но как раз под занавес Ларраин предоставляет зрителям возможность оценить красоту драматургической конструкции – осознать нехитрую истину, что понимание ключевых вещей приходит в жизни ровно в те моменты, в какие необходимо. А случайностей на свете – не бывает. Финал только по недомыслию можно счесть эпатажным, вызывающим, дерзким. Эма, прервав затянувшийся танец страсти, повзрослела. Тем самым режиссёр выразил робкую надежду на то, что и соотечественники возмужают, избавятся от уклонов как влево, так и вправо; здесь нелишне вспомнить, что родители самого Пабло являются видными политическими деятелями как раз правого, консервативного крыла. Это – залог дальнейшего, устойчивого развития нации, пусть само словосочетание давно звучит избито. Жаль, что картина, попав на Венецианский международный кинофестиваль, осталась в основном конкурсе без наград, получив лишь премию UNIMED. _______ 1 – Вопреки либеральным мифам, заметный рост валового внутреннего продукта Чили начался в 1990-е, уже после перехода власти к демократическому правительству во главе с Патрисио Эйлвином.