Рецензия на фильм О бесконечности от Сергей Кудрявцев

Чисто логически было бы более обоснованным другое название рецензии на фильм «О бесконечности» шведского режиссёра Роя Андерссона - например, такое: «С точки зрения вечности». Поскольку последняя картина этого постановщика, как бы являющаяся эпилогом к его «трилогии о жизненной сути», которая была реализована в первые 15 лет нового века и тысячелетия, действительно может восприниматься уже откуда-то из иных пределов, если в кадре, дважды повторенном на протяжении непродолжительной по времени киноленты, повисли в воздухе фигуры двух влюблённых - почему-то над превращённым в руины Кёльном. Тема второй мировой войны (кстати, родился Андерссон, хоть и в нейтральной Швеции, именно тогда - в 1943 году) неожиданно возникнет ещё в двух эпизодах, которые показывают подавленного Гитлера и его охрану в бункере, а также бесконечную толпу пленных немцев где-то в Сибири. Это явно выбивается из общего строя повествования, имеющего, разумеется, сюрреалистически-абсурдное содержание, что ещё сильнее усиливает впечатление, особенно сейчас, когда весь мир охватила пандемия коронавируса, будто бы человеческая цивилизация подошла к самому краю собственного существования, предварительно подвергнувшись процессу своего рода атомизации, то есть пребывания отдельно друг от друга, а не в каком-то сообществе. И те моменты тотально одинокого присутствия людей в опустошённых кадрах, которые были в прежних картинах «Песни со второго этажа», «Ты, живущий» и «Голубь сидел на ветке, рассуждая о бытии», приобретают в фильме «О бесконечности» дополнительный контекст, словно творец заранее предугадал нелепый и странный исход всего былого миропорядка. То есть некая третья мировая война, которую теперь принято именовать гибридной, заключается именно в глобальном разобщении и отчуждении, когда люди не только теряются посреди пустых улиц, парков, вокзалов, но и утрачивают какие-либо душевные контакты между собой, и даже немолодой священник, единственный из персонажей, присутствующий в нескольких мини-новеллах, напрочь лишается веры в Бога, а в преследующих его кошмарах видит себя избиваемым Христом. Кстати, эта сцена, как бы повторяющая крестный путь Иисуса на Голгофу, является сравнительно многонаселённой, но большинство персонажей, застывших на городской улице, практически равнодушно воспринимают происходящее. Никому ни до кого нет абсолютно никакого дела - и психиатр, к которому пришёл на приём священник, боится опоздать на автобус и не хочет выслушивать откровения очередного пациента. Однако в начальном и финальном кадрах этой ленты Андерссона, в коей немало изобразительных цитат (от Шагала до Кукрыниксов), долго прослеживается путь в небе стаи летящих журавлей, отправившихся, как и каждую осень, куда-то в жаркие страны. И вот остаётся среди царящего внизу хаоса, который внешне выглядит геометрически выстроенным, но совершенно бездушным и мёртвым, лишь этот непреложный закон природы, столь же вечный, как смена времён года, отлёта и прилёта птиц.