Рецензия на фильм Отец от Евгений Нефёдов

В том, что Кристофер Хэмптон значится соавтором сценария, нет ничего удивительного. Именно этот признанный британский (правда, родившийся в Португалии) драматург перевёл с французского языка на английский и одноимённую пьесу, премьерная постановка которой состоялась в сентябре 2012-го года на подмостках парижского театра Эберто. В значительной степени благодаря «Отцу», причисленному некоторыми авторитетными экспертами (в частности, из газеты The Guardian) к наивысшим достижениям последнего времени, Флориан Зеллер снискал поистине международную славу у ценителей и знатоков сценического искусства. По-видимому, автора не вполне удовлетворила первая экранизация под названием «Флорида» /2015/ (с неподражаемым Жаном Рошфором в заглавной роли), осуществлённая Филиппом Ле Гюэ в трагикомическом духе, пусть и снискавшая тёплые отзывы. Он достаточно долго вынашивал замысел собственной киноверсии, ставя обязательным условием приглашение легендарного Энтони Хопкинса. К счастью, выдающийся актёр ответил согласием – и оказался вознаграждён очередным (шестым по счёту) выдвижением на соискание премии «Оскар», не говоря уже о массе других, менее престижных наград и номинаций. Между прочим, не исключено, что и попробовать силы в режиссуре дебютанта (1) вдохновил пример не кого иного, как Кристофера. Тем, кто не имел возможности посетить французскую (с Робером Иршем и Изабель Желина), английскую (с Кеннетом Крэнемом и Лией Уильямс), американскую (с Фрэнком Ланджеллой и Кэтрин Эрбе) и т.д. постановки пьесы, сложно судить, насколько сильно Флориан, адаптируя действие к экранной специфике, отошёл от буквы первоисточника. Однако фильм поражает новаторскими поисками именно в области киноязыка. Не удивлюсь, если кто-то из зрителей, увидев в титрах имя и фамилию Йоргоса Ламприноса, перепутает режиссёра монтажа с тёзкой Йоргосом Лантимосом, тем более что образ Энн воплотила Оливия Колман, накануне блеснувшая в «Фаворитке» /2018/. Всякий, кто настроится на восприятие привычной психологической драмы, рискует оказаться основательно сбитым с толку странной логикой развития перипетий. Вместе с тем авторы выдерживают максимальную серьёзность интонации, дистанцируясь от методов и приёмов, практиковавшихся приверженцами абсурдизма, сюрреализма и иных модернистских течений. И уж точно речь не идёт о трансформации реальности в научно-фантастическом ключе, как в знаменитой «Матрице» /1999/, где мимолётное ощущение дежавю является, как поясняла Тринити Нео, признаком масштабного перепрограммирования окружающей (якобы объективной) действительности. По ряду тонких намёков создателей ленты постепенно догадываешься, что «Отец» – попытка реконструировать мир человека, который, не отдавая себе в том отчёта, страдает старческой деменцией. И не просто «реконструировать», а принципиально – увидеть его глазами. Перед сэром Хопкинсом стояла неординарная задача – показать абсолютно здорового, здравомыслящего (как говорится, находящегося в трезвом уме и твёрдой памяти) человека. Но только – в собственном представлении. Не стану утверждать, будто подобные идеи не осеняли светлые головы кинематографистов прежде. Отчасти схожие художественные задачи пытались решать (пытались решать, заметим, по-разному, но тоже интересно и плодотворно) Ален Рене в «Провидении» /1977/, Джузеппе Торнаторе в картине «У всех всё в порядке» /1990/, Жако Ван Дормаль в «Господине Никто» /2009/. Зеллер обнаруживает, пожалуй, большую радикальность настроя, чем маститые предшественники. Нам намеренно не позволяют усомниться в подлинности происходящего, заставляя отождествить себя с несчастным Энтони, силящимся понять, где находится и кем являются присутствующие (иногда – появляющиеся внезапно и как бы ниоткуда) люди. В собственной роскошной квартире в престижном районе Лондона, в гостях у взрослой дочери с избранником или в палате дома престарелых? И почему Энн вдруг меняет облик, какой-то неизвестный мужчина уверяет, что приходится ей мужем, а няня, заявившаяся утром, ни капельки не похожа на ту милую девушку, разговор с которой состоялся накануне?.. Это память предательски отказывается служить, подбрасывая неприятные сюрпризы? Или шутит дурные шутки воображение?! Флориан Зеллер, по-видимому, вполне сознательно многое оставляет непрояснённым, сообщая обрывочные сведения о прошлом главного героя, работавшего инженером (по словам дочери), но уверяющего, что являлся танцором, в доказательство зажигательно отплясывая чечётку. Если учесть, что повествование начинается с поклёпа на очередную сиделку, якобы присвоившую ручные часы хозяина (вещь почти сразу благополучно находится), замечание Энн о скверном характере папы не покажется преувеличением. Но что мы ещё знаем о престарелом джентльмене? Что он подозревает окружающих, в том числе близких, в неблаговидных намерениях – вроде желания присвоить дорогостоящие апартаменты? Что одержимо следит за временем и всякий раз удивляется, понимая, что кто-то знает о тайнике? Что обожает оперу (кстати, любопытный штрих привнесён самим артистом – не меньшим меломаном, чем режиссёр-драматург), не уставая слушать знаменитые арии? Наконец, постепенно выясняется, что Энтони не только вдовец, но и скорбит по погибшей младшей дочери Люси, сходство с которой внезапно обнаруживает у молодой няни. Полноценного, завершённого образа, пожалуй, так и не складывается – не складывается вплоть до грустного открытого финала. Однако то, что для большинства фильмов обернулось бы непростительным просчётом создателей, в данном случае – усиливает общее гнетущее ощущение. Судьба Энтони позволяет глубже осознать нехитрую мысль, что личность индивида слагается из частиц пережитого опыта – и, как только отдельные кусочки мозаики исчезают, неизбежно разрушается, раскалывается, распадается на глазах сам человек. Печальное, душераздирающее зрелище… Не только Ле Гюэ, но и упомянутым выше Рене, Торнаторе, Ван Дормалю спасительным средством, хоть как-то смягчающим безрадостные обстоятельства, служил юмор, нередко окрашенный в лирические тона. Зеллер отвергает такого рода компромисс, но… картина всё-таки не производит удручающего, совсем беспросветного впечатления. Завязкой неслучайно становится известие о готовящемся отъезде Энн в Париж, к новому ухажёру, – об отъезде, настолько удивившем её родителя, что тот ещё несколько раз повторит фразу (довод в пользу абсурдности озвученной затеи): «Они там даже не говорят по-английски». Чуть ли не последней ниточкой, связывающей Энтони с нашим бренным миром, является общение с родным человеком – с дочерью, которой всё труднее сносить внезапные метаморфозы, происходящие с отцом. Между прочим, Флориан написал пьесу под названием «Мать» ещё до «Отца», в 2010-м, а в 2018-м – «Сына». Было бы наивно надеяться, что столь сложное кинопроизведение получит горячий отклик у массовой публики (на текущий момент кассовые сборы оцениваются в $3,2 млн.) – разве что в свете «оскаровского» ажиотажа найдутся желающие посетить сеансы. Но хочется верить, что художественные поиски дебютанта будут со временем усвоены кинематографистами – или что хотя бы получат развитие в творчестве самого режиссёра. _______ 1 – Точнее, дебютанта в большом кинематографе, поскольку в его активе есть один из выпусков документального телесериала «Отпечатки».