Рецензия на фильм Власть пса от Gordy

Фил Бёрбанк (Бенедикт Камбербетч) крепко вцепился в своего брата, изо всех сил скрывая одиночество и боязнь оказаться «голым» перед толпой ковбоев, как только можно строя из себя просмолённого до костей мужика, сбрасывая груз лишь в тихих потаённых местах, вспоминая там о горькой утрате. 

Неудивительно, что весть о скоропостижной женитьбе брата (Джесси Племонс) выводит Фила из себя, обращая весь его гнев на пришедшую в их дом женщину, на которую обрушивается моральное давление изверга, отчего та начинает спиваться на глазах своего юного сына Питера, отважно направляющегося в стан своего врага.

 Это меньше всего похоже на вестерн. Скорее на психологическую драму или даже психологический триллер, суть и смыслы которого рассыпаны среди изумительных новозеландских пейзажей, окружающих небольшой городок, в старые времена будто бы располагавшийся в Монтане, где несколько человек вдруг потеряли покой, а вернувшийся в перерыве учёбы студент-медик, спасает брак своей матери, одновременно помогая найти покой душе одинокого ковбоя с разбитым сердцем. 
Камбербэтч беспардонно тянет одеяло на себя, героически изображая монстра из монстров, Кирстен Данст со знанием дела имитирует алкогольный синдром, оставаясь любимой женой мягкотелого пупса, но бенефис актёра портит минималистичная роль ярчайшего Коди Смит-Макфи, с коротким участием в нескольких принципиальных диалогах, откровения которых не смог дешифровать вроде бы не глупый ковбой Фил, серьёзно заблуждавшийся насчёт решимости гордого оппонента, давно уже признавшегося во всём.

 Не считая скоропалительной женитьбы и оттянутого столкновения двух персон, всё прочно укладывается в логический ряд, состоящий из казалось бы невзрачных событий, которые позволяют проследить за свойствами и понять причину надломленности надменного монстра, также как и природу стойкости отважного слабака, как оказалось, умеющего строить ловушки не только на диких кроликов.

 Интерес заключён в наблюдении за двумя моделями поведения людей, исходящих из их общей природы, где один нашел своё место в жизни, а другой, зная, где оно, от него отказался, провалившись на дно личной трагедии, прикрывая ритуальным мужеством непрекращающуюся дрожь в коленях, превращающегося в жалкого человека, собственноручно вычеркивающего из жизни себя.