Рецензия на фильм Трое от Евгений Нефёдов

Стыдно признаться, но я лишь где-то в последней трети повествования осознал, что не видел лица ни одного персонажа – за исключением, разумеется, главных героев. Притом что «Трое» – отнюдь не монофильм (так сказать, аналог моноспектакля) подобно «Коллектору» /2016/ Алексея Красовского с участием того же Константина Хабенского. Мало того, это и отнюдь не камерное кинопроизведение, поскольку действие разворачивается и дома у супругов Саши и Златы, и в квартире Вероники, и в поезде, и в клинике, и на улицах Москвы с Санкт-Петербургом, и даже на торжественной церемонии вручения престижных наград, где полно именитых гостей. Однако Анна Меликян и оператор Николай Желудович всякий раз прибегают к таким уловкам, чтобы люди, будь то коллеги, хорошие знакомые или прохожие, оставались большей частью за кромками кадра, а если вдруг попадали в объектив кинокамеры – строго в те моменты, когда изображение начинает плавно терять резкость. Причём остроумный приём применён очень тонко – и уж во всяком случае не отвлекает внимание от рассказываемой истории. Несложно прийти к выводу, что расчёт авторов строился на том, что так или иначе данный аспект отложится в сознании (либо, что вероятнее, в подсознании) посетителя кинозала, позволив тоньше прочувствовать и глубже уяснить заявленную драматическую ситуацию. Иными словами, название следует понимать буквально: целый мир, номинально никуда не исчезнув, словно сжимается до масштабов отношений троих индивидов. Других – отныне попросту нет. Такой подход призван навеять – не меньше! – глубокомысленные размышления о природе искусства в целом и кинематографа в частности. Ведь едва ли не весь инструментарий художника подчинён задаче управления (манипулирования) вниманием так называемого реципиента: читателя, зрителя и т.д. Внушительная совокупность выразительных средств, если совсем огрубить, для того и предназначена. Анна рискует выдать главный «секрет» режиссёра, выступающего демиургом, а то и волшебником, пусть подчас рядящимся в одеяния обычного хроникёра, фиксирующего наружные проявления реальности. На поверку же создаваемая художественная модель этой самой реальности начинает функционировать по самостоятельным законам – жить независимой жизнью. Если солипсические (соответствующие доведённому до крайности субъективизму и идеализму) воззрения и имеют право на существование, то – применительно к кинополотну, где достаточно сделать вид, что значимо лишь то, что мы видим и слышим. То, что есть здесь и сейчас. Впрочем, на поверку всё несколько сложнее, поскольку процесс сочинительства носит диалектический характер. Действующие лица, подчиняющиеся воле автора, в какой-то момент выходят из-под контроля – и реагируют на предлагаемые обстоятельства, как полноценные личности. В предельных случаях создатель и вовсе расписывается в бессилии – подобно, например, Юреку Богаевичу, завершившему повествование (1) мелодрамы «Три сердца» /1993/ именно тремя возможными развязками: демонстративно самоустранившись, он призвал публику выбрать понравившийся исход без стороннего диктата. Отдалённо схожее ощущение возникает и при просмотре фильма Анны Меликян, которая скрупулёзно (соавтором сценария выступила Евгения Хрипкова) обозначила предлагаемые обстоятельства, обострила конфликт и… вычистила всё лишнее. Постаралась выдержать максимальную чистоту эксперимента. Остались только трое – и никаких компромиссов. Злата, нехитрым манером идентифицировавшая личность избранницы благоверного и вызвавшая Веронику на разговор начистоту, замечает мимоходом, что Сашу, как «звезду» популярного (правда, готовящегося к закрытию) ток-шоу, периодически приглашают на небольшие роли. Нынешним артистам-де приходится быть готовым к откровенности (в частности, целоваться с языком) – не то что во времена СССР! Кроме того, в одном из кадров мелькает фотография юной Татьяны Друбич (в образе Лены Ерголиной из пронзительной подростковой мелодрамы Сергея Соловьёва «Сто дней после детства» /1975/), а под занавес звучит трогательная лирическая песня «Крылатые качели» из «Приключений Электроника» /1979/. Но если уж всерьёз проводить параллели с советским культурным наследием брежневской эпохи, «Трое» – это как бы ответ на смешной и невыразимо грустный «Осенний марафон» /1979/ Георгия Данелии. Как и Бузыкин, Сашин попадает как кур во щи, вовсе не желая бросать чуткую, понимающую (с блеском оправдывающую репутацию искушённого психолога) дражайшую половину, притом что успел воспылать нежными чувствами к женщине, с которой судьба свела в Питере. Разница не только в том, что на сей раз у четы нет взрослой дочери: напротив, супруги очень долго (и безуспешно) пытаются завести ребёнка. Разница – в резко изменившейся обстановке, где даже привычные полуанекдотические ситуации (вечный ménage à trois, как сказали бы французы) разрешаются иначе. Шутка ли, на дворе – другой общественный строй! Данелия и кинодраматург Александр Володин не позволяли Андрею в исполнении Олега Басилашвили ни на мгновение оторваться от социума (человейника, по Александру Зиновьеву), остроумно подводя к выводу, что герой-интеллигент не обретёт свободу, пока не найдёт в себе мужество перестать угождать всем и каждому. Пока не прекратит стараться выглядеть исключительно «хорошим» в глазах людей: близких, коллег, иностранного гостя, хамоватого соседа. Что поделаешь, таковы уж издержки коллективизма… Ныне же торжественно провозглашены идеалы индивидуализма, и до Александра на поверку нет никакого дела даже тем назойливым обывателям, что норовят нащёлкать про запас селфи со знаменитостью. Соответственно, иными будут и отношения внутри пресловутого «любовного треугольника», искусственно отгороженного от внешней среды. Злата, не найдя в арсенале ничего более подходящего, постарается банально откупиться от пассии мужа, не без удивления услышав, что интимной связи между ними не было. Неутомимому паяцу, развлекающему безликую толпу шутками-прибаутками, который уже и в быту не может не гаерничать, до того обрыдло привычное прозябание, что душу потянуло на высокие, платонические чувства. Ника, кстати, помимо того, что трудится экскурсоводом по Северной столице, является талантливым поэтом – и явно благодарна спасённому от дурацкой гибели поклоннику, привлёкшему к её стихотворениям всеобщее внимание. Чем же завершится запутанная история троих? Анна Меликян и Евгения Хрипкова изрядно рисковали погрязнуть в пошлой бытовщине, запутавшись, точно в сетях, в потоке мелочных взаимных упрёков, обид, обманов. Создателям «Осеннего марафона» помогло избежать той же опасности – помимо безукоризненного чувства меры и вкуса – умение вовремя выйти на обобщения. В новом же фильме спасением становится нечто принципиально другое. Уход Златы ознаменовал отказ от борьбы, признание поражения, победу трусости… Но кто сказал, что в жизни нет места чуду, даже если в это самое чудо человек не верит?! Чуду, порождённому любовью, которая и сама по себе – чудо. И, к слову, развязка на удивление не воспринимается искусственно (по воле автора) приклеенной, логично вытекая из предшествующих событий. Никому не поздно стать романтиком, пусть подобное решение и окажется «немодным». _______ 1 – Что произошло, заметим, задолго до премьеры эпизода «Брандашмыг» /2018/ телесериала «Чёрное зеркало», заявленного первой ласточкой экранного зрелища нового типа – интерактивного.