Рецензия на фильм Трое от Kickingrussian

В новом проекте "Трое" режиссер и сценарист Анна Меликян (сериал "Нежность", "Фея") продолжает держать прямой курс на тему любви и разрабатывает кажущийся классическим любовный треугольник, выхолащивая из кадра всех персонажей второго плана, вдохновляясь рублевской "Троицей", Кандинским и дискурсом советских кинокартин начала 80-х. Постановщица концентрируется на деталях, проявляющих людей в отношениях, и перераспределяет шансы, когда смешивает прагматику коуча по психологии, попавший в состояние тихого шторма средний возраст и бесхитростную чувственность. Очевидно, что для тонкого и штучного представления характеров Меликян выводит в кадр свою "гвардию" в лице Виктории Исаковой (сериал "Надежда", "Один вдох") и Константина Хабенского ("Огонь", "Доктор Лиза"), добавляя главный конфликт в истории при помощии Юлии Пересильд (сериал "Зулейха открывает глаза", "Конец сезона"), которая создает баланс человечности в нарративе о заблудившихся одиночках. На постсказочной территории в рамках собственного субжанра режиссер смешивает адюльтерский концепт "Осеннего марафона" Данелии и экзистенциальную тоску "Полетов во сне и наяву" Балаяна, делает это максимально опознаваемо и тем самым старается выставить предельную планку для оценки уровня проработки персонажей. В параллельной Вселенной Меликян существуют, и об этом можно говорить без всякой иронии, какие-то особенные люди, по-особому думающие и чувствующие, для которых жизнь складывается подобно описаниям из психотерапевтических зарисовок. Стареющий и теряющий мужскую хватку герой Хабенского из-за этого оказывается нарочито комедийным персонажем, таким мальчиком в поисках собственных пропавших невесть куда яиц, которому уже под пятьдесят и который с радостью становится ведомым. Схватка между материальным и духовным у Меликян не превращается в борьбу двух женщин за мужчину, запертую в неком сакральном и ныне малопопулярном формате кадра 4:3 от оператора Николая Желудовича. Эта битва в большей степени спровоцирована контролируемой на каждом шагу повседневностью главного героя в Москве, где персонаж Исаковой выстраивает карьеру для своего мужа и создает ему паблисити послушного подкаблучника, и глотками воздуха в Питере, где появляется платоническая возлюбленная, разговаривающая с ним стихами Вероники Тушновой и проводящая экскурсии по мистическим местам. Чувственность и неприкаянность героини Пересильд оправдывают ее как разлучницу, постановщица делает из нее страдающего ангела-спасителя и постоянно подчеркивает ее винтажную инаковость. Проникновенно-грустный телеведущий популярного шоу, выходящего в прайм-тайм, Александр Сашин (Константин Хабенский) появляется в самом начале "Трое" у Меликян как абсолютно сломленный трагикомический персонаж, который решил покончить с собой после получения очередной помпезной премии в Санкт-Петербурге. Суицид героя Хабенского, который подвязал очередного "золотого орла" брючным ремнем под подбородок, выглядит не столько как желание развязаться с опостылевшим гламурным и фальшивым миром, а больше напоминает эскапизм и погружение в водную тишину. Когда Сашу вытаскивает из воды одетая в модную косуху Вероника Гущина (Юлия Пересильд), то это должно запустить сюжет и дать персонажу Хабенского, смешно похрапывающему на диване после спасения, право на второй шанс и на перезапуск всей его жизни. Однако Сашина ждут в Москве, ждет замотивированная с ног до головы жена Злата Ямпольская (Виктория Исакова), автор бестселлера "Смогу и добьюсь", женщина для которой нет ничего невозможного, относящаяся к жизни как трудному восхождению на Эверест без кислородной маски. Инфантильный Саша, которого она слепила, дала творческого пинка и заставила надеть шиньон, чтобы прикрыть проплешину на макушке, - пожалуй, лучшее ее творение и лучшее подтверждение для ее успеха ее метода во время частых онлайн-семинаров. Для героя Хабенского, который практически с порога скажет своей супруге о том, что он изменил ей во время последней поездки, Злата играет роль матери, сиделки, заступницы, они женаты уже десять лет, но детей нет, все силы уходят на поддержание имиджа, хотя они и работают над этим по вполне современным программам в клинике. У Меликян очень много воды в этом проекте, она льется и проливается как некая субстанция изменчивости отовсюду, в ней Сашин пускает пузыри и под ее шум он вспоминает о своем питерском трипе. Нельзя сказать, что персонаж Хабенского какой-то застрявший между небом и землей мужчина не от мира сего, в большей степени он - тот, кто хочет уйти от ответственности и принятия решений во время подкравшегося возрастного кризиса. Далеко не случайно постановщица выставляет в жизни Александра еще один яркий маркер, его рейтинговый "Ночной полет с Сашиным" находится на грани закрытия после нескольких успешных лет. История про измену, которая поначалу выглядит как несмешная шутка от телевизионного фигляра, неспособного вовремя остановиться, дает трещину в отношениях, Саша перебирается пожить в отель и даже переступает через себя, когда соглашается провести корпоратив в Питере ради еще одной встречи со своей спасительницей. Территория любви, на которой развиваются "Трое" Анны Меликян, позволяет говорить об идеальности и приземленности чувств, вместо трендового феминизма и ожидаемого столкновения за побитого жизнью мужчину с усталыми глазами постановщица выворачивает целый пласт того, что оказывается уже немного подзабытым в современном отечественном кино: искренности и сфокусированости чувств на экране. Множество крупных планов Исаковой, Пересильд и Хабенского показывает настоящих личностей, которые буквально дышат этим искренним в своей беззащитности материалом, и заставляют без всякого напряжения зрителей пробежать вместе с ними двухчасовой марафон на экране. Меликян не составляет никакого труда построить мир на троих с силуэтами и голосами на периферии, чтобы еще раз показать, что нет никакого совершенства, что погоня за иллюзиями в виде популярности Сашина или успешности его жены-психолога Златы имеет свою обратную сторону. Герой Хабенского плотно сидит на антидепрессантах и стыдливо старается в очередной раз доказать, что он еще мужчина во время сдачи анализов в клинике. Очевидный вопрос о том, что Злата, а следом за ней и Вероника нашли в Саше, остается риторическим, потому что и та, и другая женщины видят в нем некого носителя собственного роста, тот самый катализатор, который дает вдохновение и заставляет сворачивать горы ради любимого. Находясь внутри своей главной темы, Меликян подобно Дон Кихоту бросается в бой, чтобы показать и красноречиво доказать, что любовь - это не анекдот из категории Б и не способ спрятать собственную пустоту за сарказмом, ожидаемо любовь в ее интерпретации становится открытой раной, способом сплетения, проговаривания важных слов и попыток поисков компромиссов там, где равновесие нарушено. Для режиссера важна тектоника очевидного обмана, где правила взрослой игры толкают в пропасть, все трое у нее на своих орбитах и этот кажущийся случайным парад планет ведет к коллапсу, когда начинает сыпаться то, что создано Златой за годы упорной работы в браке. Ведь все могло быть проще, начни Сашин жить после своего чудесного спасения двумя параллельными жизнями, то и не было бы этого столкновения между двумя любящими женщинами. Однако для Меликян важно, чтобы начало искрить в отношениях, которые обречены, она проводит главного героя через метафизический круг испытаний и загоняет его обратно в укачивающую водную стихию в поисках покоя. Искренность, с которой в "Трое" Меликян стремится приблизить публику к своим не очень-то и приятным при ближайшем рассмотрении персонажам, в целом работает на развитие сюжета, где есть необходимые элементы чуда и ходы deus ex machina. Вчерашние соперницы оказываются в точке общего просветления и превращают городскую легенду для туристов в настоящее просветление. Оказывается, оголенность влюбленной или любящей души вполне может вознестись над этим меркантильным материальным миром и выпросить у судьбы нечто такое, во что не может поверить прагматичный разум. Режиссерская манера Меликян в этом случае оказывается абсолютно уникальной, потому что нужно обладать очень большим мастерством и верой в собственную систему устройства мира, чтобы банальность бытия стала звенеть настоящими космическими нотами и несовременная поэзия Тушновой в исполнении Пересильд стала своеобразным каноном для всех троих персонажей. Максимально открытый финал для игры в правду оказывается способом подчеркнуть тупик, в котором опять находится Сашин после закрытия своей программы, он вытеснен, его растиражированная для всех любовь к героине Исаковой дала серьезную трещину, обреченная на страдания Вероника вполне счастлива от того, что ее творчество нашло своих почитателей. На этом фоне остается долгое послевкусие от экранной истории, в которой за полным погружением в судьбы других, абсолютно незнакомых людей могут возникнуть личные проекции. Такой подход, когда сам нарратив фильма формирует в большей степени эмоциональный фон, чем удивляет логикой происходящего, заставляет поверить в совершенно иную палитру представления чувств у Меликян по сравнению с ее предыдущими работами. Поиск нового режиссерского горизонта показывает, что можно создавать абсолютно камерные работы, в которых суета и мелькание современности оттеняются желанием еще раз поговорить о вечном, о том, что любовь существует и что в действительности тревожность и депрессия могут уйти, если человек влюбится по-настоящему. Поэтому "Трое" превращаются в большей степени не только в парад хорошо знакомых смыслов в очень щедром актерском представлении, но и в парад многочисленных метафор, когда авторская увлеченность уязвимостью персонажей и их представлением превращается в трансформацию собственного стиля Меликян. Фильм, задевая за живое, хранит даже в самых напряженных моментах деликатность и оказывается эстетически совершенен, когда делает обычную измену способом изменить собственный мир.