Рецензия на фильм Да, боже, да от Kickingrussian

Дебютная полнометражная лента "Да, боже, да" режиссера и сценариста Карен Мэйн ("Свой ребёнок"), представленная на инди-фестивале на "Юг через юго-запад" в марте прошлого года, оказывается тонкой и деликатной работой, где комедийная драма о проблемах полового созревания раскрывается практически как мокьюментари из нескольких дней жизни 16-летней девушки. Постановщица очень уверенно выделяет жанровые границы и не позволяет себе сдвигаться до фарсового уровня "Американского пирога", но, в то же самое время, представляет процесс познания главной героиней (Наталия Дайер, сериал "Очень странные дела") своей сексуальности как осмысленный путь рефлексирующей отличницы. Американская глубинка вообще и обучение в католических школах в частности могли бы стать для Мэйн основой для отличного социального комментария и язвительной сатиры об оставляющих шрамы психотравмах юности. Тем не менее, режиссер предпочитает выпускать собственных демонов о лицемерии ориентированной на религию образовательной среды, где разговоры о сексе и даже мысли о нем становятся признаком чего-то нечистоплотного и вызывающего массу осуждений со стороны духовных менторов. Свежий авторский взгляд на проблему, которая обычно волнует мальчиков в большинстве фильмов с подобным концептом, имеет двойственный эффект и не всегда достигает цели, избегая открытых конфликтов и стараясь еще раз привлечь внимание к проблеме тинейджеров, которым важно иногда просто поговорить и понять, что происходит с их просыпающимся в смысле гендера организмом. Для католиков и других верующих работа Мэйн ни в коем случае не должна рассматриваться как насмешка над устоями и традиционным воспитанием, постановщица пропагандирует либеральные взгляды свободные от религии, но при этом не глумится над искренне верующими людьми. Кроме того, по мысли режиссера, основной проблемой для воспринимающих все без компромиссов подростков становятся окружающие их взрослые. Например, двуличный духовный наставник у Мэйн сам стремится к сладости запретного плода и с удовольствием и пользой для здоровья просматривает у себя на компьютере откровенно взрослый контент. Внешняя простота у постановщицы связана с созданием абсолютно естественного драматического напряжения, когда героиня Дайер получает тот самый незабываемый экспириенс, благодаря которому она сможет освободиться от навязчивых клерикальных ограничений. Поэтому "Да, боже, да" связан с откровенностью признаний молодой девушки, которая рассказывает без сожалений о своем пути проб и ошибок и остается, пожалуй, самой искренней участницей всей экранной истории. Под звуки банджо "Да, боже, да" Мэйн открывается видами американской школы, где скорее всего учатся только добропорядочные ученики. Распятие с Иисусом гармонично смотрится с соразмерным американским флагом и сразу же дает понять зрителям, что никакими фальшивыми ценностями учеников здесь не пичкают, только христианство, только воздержание, только секс после свадьбы. Если учесть, что действие проекта Мэйн происходит примерно двадцать лет назад, во времена кнопочных телефонов и выходов в Интернет при помощи диалапа, то создается впечатление, что время остановилось в подобных местах. Строгая ревнительница нравов миссис Веда (Донна Линн Чамплин, "Чувствуй ритм", сериал "Хорошая борьба") лично измеряет высоту юбок от колена у девушек деревянной линейкой и прописывает им тут же посещение кабинета директора. Элис (Наталия Дайер) учится в старшей школе и одержима комплексом хорошей девочки с абсолютно чистой репутацией. Именно таких выбирают приносящими дары на школьных мессах. Очевидно, что в такой секс-блокаде героиня Дайер выступает как чистый и любознательный теоретик, знающая о том, что соитие доставляет удовольствие, но в то же самое время стыдящаяся его греховности. Сумерки духовности в голове Элис еще больше сгущаются, когда преподобный отче Мерфи (Тимоти С. Саймонс, "Самый счастливый сезон", сериал "Терновый куст") на курсе моральности интерпретирует сексуальность мужчин и женщин при помощи примитивных примеров для младшего школьного возраста. Парни - микроволновки, девушки - духовки, от такой креативности пробирает хохот, но в то же самое время у характера Саймонс есть четкая и незыблемая позиция о том, что секс без тяги к воспроизводству должен быть лишен права на существования. Отче с каменным лицом разглагольствует о вреде мастурбации и встречает формальную заинтересованность и растеряность в глазах у внимающей аудитории. Когда Элис обсуждает с лучшей подругой Лорой (Франческа Реале, сериалы "Без связи" и "Голубая кровь") нюансы религиозно заточенных спецкурсов, то с их лиц не сходит выражение брезгливости и раздражения от такой учебы. Дома девушку ждет еще один сюрприз: в личной почте персонаж Дайер находит откровенное сообщение от любителя виртуального секса и пробует поиграть с ним в интимную связь на низкой скорости при помощи букв. Примерно в то же самое время по школе начинает циркулировать слух о том, у Элис и Вэйда (Паркер Вьерлинг, сериал "Просто нет слов", "5-я волна") случился настоящий сексуальный прорыв на последней вечеринке и юная красотка с широко раскрытыми глазами проявила себя настоящей мастерицей по части перемешивания салатов. В "Да, боже, да" Карен Мэйн осваивает коварную территорию подростковой сексуальности и избегает прямой эксплуатации заезженных клише, стараясь показать, что позор для Элис и ее обретенные желания не оставляют девушку в полном одиночестве. Бог рядом с ней даже, когда отсутствуют надежды на искупление по сравнению с куда более правильными и искренними на первый взгляд сверстниками. Постановщица вкладывает максимум иронии в поведение героини Наталии Дайер, ее внутренняя чистота и желание познать себя приводят Элис в специальный лагерь по тибилдингу для католиков, где и возникает для зрителей настоящая дорога искушений протагонистки. Спрятанный от навязчивой и разыгрывающей праведность Нины (Алиша Боэ, "Убить за 68") мобильник предательски вибрирует и возбуждает, а растительность на руках чистого в своих помыслах Криса (Вольфганг Новограц, "Половина всего") настолько густа и сексуальна, что вот-вот начнет заплетаться в косы. Но главное для Мэйн, пожалуй, даже не усиленные многократно образы из ее тинейджерских воспоминаний, четырехдневный язык отношений Элис с собственным телом и наблюдений за теми, кто на словах хранит святость, а на деле пылает от похоти. Характер Дайер стремится открываться миру, встречать с достоинством обвинения в излишне легком поведении с Вэйдом и ходить по лезвию от падения в ад при просмотре греховной сцены из "Титаника", где многозначительно запотевают стекла в автомобиле. Мэйн меняет точку зрения на хорошо всем знакомую историю и такая модуляция дает свои интересные результаты, любопытство Элис и ее право на познание собственного тела заслуживают осуждения в рамках католического образования, и это действительно смешно. Режиссер настраивает персонажей Боэ и Новограца как восторженные архетипы тех, кто счастлив жить по канонам христианской веры и вечно улыбаться от этого заслуженного счастья. Очевидно, что Мэйн оставляет в фильме каждому характеру право на его персональный грех и следующие за ним ложь и интригу, но сам характер столкновений таков, что в первую очередь проверяется уязвимость героини Дайер и ее способность принимать сигналы извне. Не случайно, когда Элис сбегает из этого ретрита, она оказывается в баре для однополых, владелица которого (Сьюзэн Блэкуэлл) за очень короткое время успевает посеять сомнения в душе Элис относительное ее средней школы и всего остального мира, который куда более либерален и оставляет для тех кто в нем живет хотя бы на словах право быть собой. Мэйн формирует основу "Да, боже, да" на стыке высказывания на тему полового, нравственного и религиозного воспитания и разрешает дилемму главной героини на тему быть или не быть мастурбации в весьма деликатном ключе, избегая скабрезности. Религиозное притворство и лицемерность поджарого святоши отца Мерфи служат для Элис отправными точками для движения в сторону условного здравого смысла и понимания, что мир разнополярен и все люди разные за пределами замкнутого мирка церковной общины. Парадоксально, но ни разу при просмотре Мэйн не возникает чувство стыда от увиденного. Взрослые, которые осуждают подростков за их совершенно естественные чувства и непонимание того, как справиться с собственным телом, у постановщицы оказываются самыми абсурдными персонажами в проекте. Люди, которые считают секс патологией и при этом ссылаются на Библию, оказываются теми, у кого есть масса нерешенных вопросов, связанных с личной сексуальностью. Мастерство, с которым Мэйн держит ритм в комедийной ленте, и ее свободная визуализация образов позволяют максимально осознать все сложности внутреннего опыта, который приобретает Элис в течение нескольких дней. Риторика и догматические прививки от режиссера обеспечивают протагонистке необходимый запас эмоциональной и физической свободы, дают ей возможность встать на путь выхода из-под авторитарного контроля и принятия собственных решений. Интересно, что диалоги, написанные Мэйн, стремятся сохранить остроту и красочность, когда дело касается переживаний главной героини и тонов ее эмоций. Социальное давление, под которым находится характер Дайер, неизбежно должно было найти выход в виде пара ранней эмансипации Элис. По сути дела, постановщица в ограниченном времени создает очень насыщенный коллаж, постоянно телеграфируя собственное авторское послание о том, что осознание себя в тинейджерском возрасте неизбежно связано с конфликтами. Множество деталей непрерывно работают на общую атмосферу ленты, распятия подчеркивают божественную вездесущность, а репродукция тициановского "Грехопадения" намекает на смертные грехи. Поэтому "Да, боже, да" показывает способ обретения подростком собственного голоса среди тяжести чужих навязанных суждений и лжи, это настоящая победа для Элис - избавиться от ложного чувства вины, договориться со своим телом и наконец-то несколько раз перемотать кассету на любимую сцену из "Титаника".