Рецензия на фильм Последний Вермеер от Евгений Нефёдов

Урождённый Томас Дэниел Фридкин не состоит в родстве со знаменитым Уильямом Фридкином, постановщиком «Французского связного» /1971/ и «Изгоняющего дьявола» /1973/, по праву считающимся одной из ключевых фигур Нового Голливуда. Дэн приходится сыном миллиардеру Томасу Хойту Фридкину, причём именно он, будучи вторым ребёнком в семье из четверых, унаследовал бизнес отца, значительно приумножив фамильное состояние. Однако нас интересуют достижения предпринимателя не в сфере торговли автомобилями марки Toyota или управления итальянским футбольным клубом «Рома». Гораздо любопытнее неожиданно проявленный интерес к кинопромышленности. Основанная в 2014-м году кинокомпания Imperative Entertainment поначалу финансировала съёмку сравнительно малозатратных картин, пусть не являющихся «чистым» артхаусом, но всё равно выделяющихся на фоне поточной коммерческой продукции. Даже более дорогостоящие проекты вроде «Всех денег мира» /2017/ Ридли Скотта и «Наркокурьера» /2018/ Клинта Иствуда производили впечатление серьёзных, вдумчивых фильмов. Мало того, Фридкин продемонстрировал, что знает истинную цену современному искусству, приняв участие в создании тонкой, разоблачительной сатиры под названием «Квадрат» /2017/ шведа Рубена Эстлунда, отмеченной «Золотой пальмовой ветвью». И его решение осуществить постановку самостоятельно (1) недвусмысленно свидетельствует о потаённом стремлении к творчеству человека, имеющего, кажется, в жизни всё. Личность режиссёра в данном случае чрезвычайно важна. Поразительная биография Хана ван Мегерена будоражила воображение кинематографистов неоднократно. Ещё Питер Гринуэй наделил фамилией прославленного (пожалуй, самого видного в XX веке) фальсификатора одного из персонажей своей изощрённой притчи «Зет и два нуля» /1985/. И Дэн Фридкин не мог не знать о существовании драмы «Подлинный Вермеер» /2016/ Рудольфа ван ден Берга. Приступая к экранизации книги-исследования Джонатана Лопеса «Человек, который создавал Вермееров» /2018/, он не скрывал намерения вступить в заочную полемику с нидерландским коллегой, предложив собственную трактовку как фактов, так и мотивировки поступков художника, оставшегося в истории живописи благодаря столь сомнительному свершению. При этом сразу хочется отметить высокий профессионализм и, более того, уверенное владение дебютантом (1) тонкостями нового ремесла. В частности, не вызывает нареканий подбор актёров и особенно работа с ними, а Гай Пирс – в очередной раз подтвердил репутацию чрезвычайно одарённого лицедея. Трудно поверить, что в манерного богемного творца, изъясняющегося высокоинтеллектуальным языком, перевоплотился артист, запомнившийся по ролям решительных и даже брутальных парней (от Чарли в австралийско-английском вестерне «Предложение» /2005/ до Сноу в научно-фантастическом боевике «Напролом» /2012/). Да и применение новейшей цифровой кинокамеры Alexa LF компании Arri Group не воспринимается прихотью новичка, поскольку оператор Реми Адефарасин постарался придать изображению, насколько возможно, сходство со стилем старых голландских мастеров. Правда, как раз в данном отношении ему не удалось превзойти Гёрта Гилтая у ван ден Берга. Кинодраматурги Джон Орлофф (значится в титрах под псевдонимом Джек МакДжи), Марк Фергюс и Хоук Остби адаптировали документальную прозу таким образом, что поначалу действие воспринимается в детективном ключе. Капитану Джозефу Пиллеру предстоит реконструировать историю величайшей сделки – продажи рейхсмаршалу Герману Герингу картины «Христос и судьи» за рекордную сумму в 1,6 миллионов гульденов. Следователю не составляет труда выйти на господина ван Мегерена, которому и вменяется в вину сбыт национального достояния – бесценного полотна кисти Яна Вермеера. Если уж уроженец Амстердама Пол Верховен позволил себе (в «Чёрной книге» /2006/) хлёсткие выпады в адрес соотечественников, принявшихся чинить поспешную расправу над всякими, кого заподозрили в пособничестве неприятелю, американца Фридкина, наглядно показывающего, что ждёт коллаборационистов, – не упрекнёшь в сгущении красок. С одной стороны гнев обывателей понятен (предателей ненавидели лютой ненавистью всегда и всюду), но с другой – не скрывала ли ярость толпы латентное чувство стыда за позорно слабое сопротивление нацистам в начале войны? Не говоря уже о том, что спешка не способствовала установлению вины в должной мере, чем не преминули воспользоваться некоторые влиятельные персоны… Хан как раз рисковал оказаться перемолотым жерновами правосудия, стремящегося восстановить статус-кво после нескольких лет оккупации. Казалось бы, Пиллеру, активному участнику Сопротивления, жаждущему свести счёты с гитлеровскими пособниками ещё и по той причине, что был евреем по национальности, не на что жаловаться. Но истина, от установления которой зависит человеческая жизнь, для него важнее. Последнюю треть повествования, когда уголовно-политическое дело разбирается в суде, смотришь с повышенным вниманием. Ван Мегерен, находящийся всецело во власти местных правоохранительных органов («отбитый» у союзников), честно делится секретами мастерства. И чем дальше, тем основательнее убеждаешься в мысли, что подсудимый – невиновен. Хан из потенциального ренегата превращается в героя, сумевшего благодаря незаурядному уму обвести вокруг пальца бонзу НСДАП. Апломб художника, попутно утёршего нос критикам и напыщенным экспертам, поневоле вызывает в памяти сарказм Орсона Уэллса, оставившего в документальном фильме «Ф как фальшивка» /1973/ глубокомысленный комментарий на тему современной «индустрии подделок». Достаточно заменить букву «F» на литеру «V» (с намёком и на Vermeer’a, и на van Meegeren’а)… Дерзкий финальный жест отставного капитана не оставляет от сомнений камня на камне! Впрочем, именно тут и начинаются основные расхождения между «Последним Вермеером» и «Подлинным Вермеером». Если Рудольф ван ден Берг использовал факты биографии и воззрения Хана ван Мегерена как повод для размышлений о природе искусства (сквозь призму постмодернистской парадигмы), то для Дэна Фридкина главное в истории – другое. И дело не в культурной принадлежности, не в пресловутом прагматизме американцев на фоне европейцев, якобы ориентированных на духовные ценности. Художник, баснословно разбогатевший, живший в роскошестве и распутстве (пусть отдавший большую часть состояния бывшей жене), достиг такой виртуозности в ремесле манипулирования индивидами, что действительно обманул всех. Всех, включая Джозефа – единственного, кому согласился довериться; разочарованный, Пиллер тем не менее решает не ворошить прошлое и не поднимать новую волну против подзащитного. Но себя-то, собственную совесть – не одурачишь! Авторы ещё сравнительно щадяще описали (в заключительных титрах), что случилось по завершении процесса над ван Мегереном, чья популярность на Родине тогда взметнулась до небес. И уж во всяком случае очевидно, что никаким «последним Вермеером» он не стал – и что точно не оставит в истории тот след, о котором втайне мечтал. Фильм не снискал коммерческого успеха (на текущий момент кассовые сборы приблизились к отметке $700 тыс.), но создатели едва ли на это рассчитывали. _______ 1 – Не сыграла ли здесь заметную роль помощь (советами, а быть может, делом) упомянутого выше Ридли, выступившего одним из исполнительных продюсеров?