Рецензия на фильм Мой год в Нью-Йорке от Евгений Нефёдов

В тот год (1995-й), когда разворачивается действие фильма, Филипп Фалардо ещё не считался крупным художником, однако, много работая на телевидении и в кинематографе, медленно, но верно накапливал профессиональный опыт. Остаётся только поражаться терпению режиссёра, вряд ли заранее предполагавшего, что какое-никакое признание придёт к нему спустя примерно полтора десятилетия. Это произойдёт благодаря трагикомедии «Господин Лазар» /2011/, рассказывающей историю учителя из Алжира. Данное обстоятельство, судя по всему, наложило определённый отпечаток на всё творчество Филиппа. Вспомним хотя бы спортивную драму «Реальный Рокки» /2016/, в которой Фаладро обратился к судьбе боксёра Чака Уэпнера (в исполнении Лева Шрайбера) – того самого тяжеловеса, продержавшегося до пятнадцатого раунда против Мухаммеда Али, который послужил Сильвестру Сталлоне прототипом Бальбоа. Собственно, и в новой постановке, удостоившейся немалой чести – ставшей фильмом-открытием Берлинского международного кинофестиваля (1), прочитывается важный для канадского постановщика мотив. Мотив необходимости настойчивого поиска в жизни того, к чему лежит душа, иначе – своего истинного призвания, сколько бы окружающие люди ни говорили (пусть даже из лучших побуждений) о наличии таланта в другой сфере. Российский прокатный вариант названия настраивает на «абстрактный» лирический лад, словно речь идёт о ностальгии по какому-то особому – особо памятному – году, проведённому в крупнейшем мегаполисе США. Отчасти так и есть, поскольку Джоанна Ракофф перебралась в Нью-Йорк из калифорнийского городка Беркли, оставив родных, друзей и молодого человека, с которым её связывали романтические узы. Ведь девушке посчастливилось найти престижное (во всяком случае для соискательницы без стажа) место, попасть в среду ровесников, разделяющих её увлечения, и даже завязать отношения с новым парнем – начинающим писателем. Но главное, разумеется, в другом. В оригинальный заголовок неслучайно вынесена фамилия Сэлинджер, являющаяся, пожалуй, основной рекламной приманкой для широкой публики. Любой, кто хотя бы поверхностно знаком с прозой XX столетия, не мог не слышать о том резонансе, какой вызвал (и на Западе, и по противоположную сторону «железного занавеса») роман «Над пропастью во ржи», вышедший из-под пера Джерри, как писателя фамильярно величают в литературном агентстве. Жгучая ненависть мастера изящной словесности к киноиндустрии, возникшая под впечатлением от единственного опыта сотрудничества с «фабрикой грёз», известна ничуть не меньше страсти к затворничеству. Он упорно отказывал ведущим режиссёрам, а на иранца Дариуша Мехрджуя, самонадеянно принявшего за согласие молчание в ответ на просьбу разрешить экранизировать повесть «Фрэнни и Зуи», натравил своих адвокатов. Вероятно, не менее бурной была бы и реакция на снятую Никитой Михалковым (во время обучения во ВГИКе) киноверсию рассказа «И эти губы, и глаза зелёные…», узнай автор о существовании советской короткометражки. Тем более не приходится сомневаться относительно того, как гений отнёсся бы к потугам кинематографистов поведать о его собственной персоне. Сэлинджера бы точно не удовлетворили уверения Дэнни Стронга в искреннем стремлении понять (в достаточно неплохой, кстати, биографической драме «За пропастью во ржи» /2017/) мотивацию поступков писателя – и в начале творческого пути, и уже после того, как внезапно свалившаяся слава принесла массу непредвиденных неприятностей. Понимая щекотливость ситуации, Филипп проявил похвальную деликатность, стараясь показывать мэтра по минимуму, в основном на дальнем плане или отражёнными средствами, почти как Михаил Афанасьевич Булгаков – солнце русской поэзии в пьесе «Александр Пушкин» («Последние дни»). И такое решение, к слову, вполне отвечало пафосу первоисточника. Недоброжелатели Джоанны Ракофф, пожалуй, могут упрекнуть её в намерении привлечь дополнительное внимание к своему творчеству за счёт эксплуатации интереса к легендарной личности. Однако второй по счёту роман писательницы, вышедший из печати в 2014-м году (то есть уже после кончины Сэлинджера), при всём желании не назовёшь «спекулятивным». Думаю, что Фалардо в литературном первоисточнике как раз покорила пронзительность интонации – готовность автора делиться сокровенным. Возможно, он и сам когда-то стоял перед схожей дилеммой, приняв в итоге решение пойти в режиссуру, что в условиях Квебека отнюдь не гарантировало безбедного существования. Парадокс заключается в том, что умненькая, начитанная (и действительно обожающая книги!) новенькая сотрудница не сразу оценила «честь» лично общаться с маститым Джерри по той банальной причине, что как-то не успела ознакомиться с его работами. И, соответственно, не подпала под обаяние проницательного ума Сэлинджера, чьи произведения (и «Над пропастью во ржи» – в первую очередь) чуть ли не сильнее всего поражают в подростковом возрасте. Не иначе, как ирония судьбы проявляется в том, что Джоанне вменяют в обязанности прочитывать корреспонденцию, поступающую на имя особо ценного клиента. Находясь под впечатлением от поведанных читателями проблем, она даже отваживается нарушить правила – и ответить кое-кому из отправителей не по утверждённой форме… Между прочим, некоторые из писем много позже (в 2010-м) послужат основой для документального радиоцикла «Эй, мистер Сэлинджер!» на BBC Radio 4, успех которого и наведёт автора на идею выпустить мемуары. Было бы, конечно, не совсем корректно проводить прямую параллель между Холденом Колфилдом и мисс Ракофф. Тем не менее Маргарет Куэлли (между прочим, дочь известной актрисы и модели Энди МакДауэлл, чем-то неуловимо напоминающая маму-красавицу) аккуратно даёт зрителю понять, что её героиню волнуют в общем-то родственные вопросы – вопросы нравственного порядка. Любопытно, что роль Маргарет, непосредственной начальницы Джоанны, согласилась исполнить Сигурни Уивер, присутствие которой практически неизбежно вызывает в памяти образ суровой Кэтрин Паркер из «Работающей девушки» /1988/. Разница заключается в том, что, в отличие от Тесс МакДжилл из производственно-романтической (увы, не дотягивающей до полновесной сатиры) комедии Майка Николса, теперь подчинённая её героини не рвётся одержимо наверх по карьерной лестнице и даже, добившись первого ощутимого результата, отказывается от обеспеченного будущего. От перспективы стать преуспевающей business woman – удачливым агентом. В жизни самой Маргарет далеко не всё благостно (переломным моментом становится весть о самоубийстве избранника по имени Дэниел), но волевой женщине не откажешь в умении прислушиваться к мнению окружающих. Ракофф действительно привнесла свежий взгляд, помогла выявить слабые места в налаженном (казалось бы, отшлифованном долгой практикой) механизме функционировании организации, но и сама – почерпнула многое. Тот краткий период навсегда остался в памяти Джоанны «годом Сэлинджера», поскольку воодушевляющие слова писателя, сказанные по телефону и лично, юная поэтесса не без резонных к тому оснований восприняла воззванием свыше. Время показало, что она не ошиблась в сделанном выборе. _______ 1 – Правда, лента не боролась за «Золотого медведя» – была показана вне конкурса, в параллельной программе.