Рецензия на фильм Последний чародей от Kickingrussian

Сверхъестественная драма "Последний чародей" режиссера и сценариста Робин Бэйн ("Потерянная девушка") старается предоставить зрителям обновленные смысловые акценты об экзорцизме и настойчиво высказывается в пользу религиозного феминизма, когда молодая женщина в силу обстоятельств способна примерить сан священнослужителя. Для постановщицы одержимость демонами становится способом поговорить о детских психотравмах и наглядно показать, что иногда сама одержимость может оказаться сродни наследственному заболеванию. Бэйн нужно было обладать определенной смелостью и набором идей, чтобы найти внутри одного из субжанров хоррора скрытые пружины, которые позволят совместить сюрреализм и артхаус там, где уже есть "Изгоняющий дьявола" Уильяма Фридкина. Тем не менее, режиссер с разной степенью успеха интерпретирует мысль о том, что можно от матери или отца получить при рождении уязвимость, которая намного позже будет раскачивать жизнь и превращать ее в кошмар. Главные героини (Рэйчел Брук Смит, "Пропавшая сестра", "Проклятие ведьмы снов" и Тери Ивенс, "Шабаш") у Бэйн оказываются на противоположных сторонах после смерти матери. И если младшая сестра в исполнении Смит стремится найти опору в служении церкви и получить там некий эрзац семьи, помогая священнику (Деннис Лаваль) в Оклахоме совершать обряды экзорцизма, то старшая сестра не может найти в себе силы, чтобы справиться с гордыней и грехом и от этого превращается в легкую добычу для бесовской силы. Излагая экранную историю персонажей Смит и Ивенс при помощи сценаристов Лиззи Гордон ("Захваченные") и Эми Браун Карвер, постановщица не просто делает попытку вырваться из привычных клише и экранных арок, а выдает тщательно замаскированную, но от этого не теряющей своей революционности мысль: женщины тоже могут справляться с психологически и физически тяжелыми обрядами и возвращать бесноватых к привычному бытию. Благодаря нескольким удачным допущениям нарратив Бэйн находит дискуссионность и жанровые расширения там, где все уже давно максимально консервативно и в лучше случае сверяется с работой Фридкина. Визуальная часть ленты, выполненная оператором Брайаном Вилимом ("Робот Ари", "Сок шелковицы"), максимально эффектно расширяет странную во всех смыслах мелодраму до громкого хоррора и помещает героев на границу между видениями и реальностью, когда очень легко потеряться и принять искушение дьявола за намек на любовную связь. Поэтому "Последний чародей" оказывается своеобразной "пятой колонной" внутри фильмов ужасов и выдвигает множество требований к поступкам, которые опрокидывают ради спасения жизни близкого человека жестко прописанные нормы и правила. Экспозиция "Последнего чародея" у Бэйн вполне может быть установленной не в b-movie на скромном бюджете, а в новом провокационном блокбастере: молодой послушник с деревянным крестом в руке произносит слова клятвы и идет по улицам Рима, чтобы взорвать себя в Ватикане. Надо отдать должное иронии постановщицы, когда для современного мира, все больше норовящего погрузиться в цифровую тьму, профессиональный экзорцист в лице отца Питера Кэмпбелла (Деннис Лаваль) становится одним из последних священников, который накопил громадный опыт в этом деле. Террористический акт парень проводит как раз в тот момент, когда герой Лаваля делает революционное по сути заявление о том, что одержимость демонами может передаваться от родителей к детям и не может рассматриваться как особый вид психического расстройства. На другой стороне земного шара, в Талсе, Оклахома, в момент расправы над отцом Питером, молодая женщина Джо (Рэйчел Брук Смит) видит тревожный сон из детства, где она кладет фигурное распятие на плюшевого медвежонка и просит уберечь ее от греха. Фигура героя Лаваля, который активно участвовал в воспитании Джо и ее старшей сестры Мэдди (Тери Ивенс), также мелькнет в этом сне и заставит персонажа Смит проснуться. Джо бросается к сестре, спящей крепким сном после очередной попойки в баре, и в немом ужасе наблюдает по ТВ горячую новость из Ватикана. Как минимум две вещи, которые Бэйн очень тщательно выставляет в этот небольшой промежуток времени наводят на противоречивые мысли. Во-первых, протагонистку постановщица назвала мужским именем, во-вторых, католическая церковь, предпочитающая не распространяться о своих тайнах, начиная от финансовых махинаций и заканчивая педофилией, пребывает в состоянии кризиса и не дает комментариев о произошедшем по ходу нарратива. Еще один важный момент: проживая в городе средней величины, Джо так и не смогла найти себя в мирской жизни, она работает уборщицей в церкви, там, где все ее знают и готовы в любой момент прийти на помощь. Эпилептические припадки, возникающие у характера Смит, на протяжении всего фильма тоже далеко не случайны и говорят у Бэйн не столько о здоровье главной героини, сколько связывают это все с присутствием темных сил. С этой точки зрения тело Мэдди, более циничной и с намного более глубокой физической и психологической травмой из детства, оказывается тем самым сосудом, куда переселился демон после самоубийства Патрисии (Эшли Андервуд) во время сеанса экзорцизма, когда у отца Питера все пошло не так, как предполагалось. Противостояние двух родных сестер в "Последнем чародее" Робин Бэйн становится не просто спаррингом между дьявольским и божественным, но и позволяет постановщице расставить множество акцентов на тему семейных отношений и чувства вины детей за родителей, которые оказались слишком ненадежными воспитателями. Поскольку Бэйн использует клише из хорроров в основном для оживления сюжета, то лента в большей степени пытается найти глубину внутри психологии персонажей, выросших без родителей и от того чувствующих себя зависимыми уже не столько от самого отца Питера, сколько от памяти о нем. Стремление режиссера удивить зрителей чудесами на тему экзорцизма выглядит вполне оправданным, потому что мощная визуальная подача взаимодействует с психотическими представлениями Тери Ивенс, которая страдает от своей одержимости и понимает, что именно она унаследовала ее от матери. Интересно, что появление Дэнни Трехо ("Пистолера", "Старики под присмотром") в роли отца Марко дает фильму Бэйн не только латиноамериканский колорит, когда постановщица активно использует аллюзии о том, что где-то неподалеку от старика живет сам дьявол-искуситель. Благодаря персонажу Трехо возникает настоящий треугольник взаимодействия между Джо и церковью, когда женщина получает церковный сан и становится способна изгонять бесов и читать проповеди. Такое сказочное волшебство от Бэйн работает в хорошо считываемом феминистическом ключе, большая часть мужских персонажей, способных нести добро и свет в этот мир при помощи религии - уже либо мертвы, либо дряхлые старики, не знающие, кому передать основы своего очень непростого ремесла. Безусловно, Рэйчел Брук Смит удается роль персонажа, готового на все ради родной сестры, именно поэтому далеко не сразу ее героине с мужским именем Джо удается распознать самого сатану, принявшего образ медбрата Дэниэла (Адам Хорнер), но, только столкнувшись с исчадием лицом к лицу в пикантной обстановке, она принимает решение идти до конца. Характеру Смит удается передать своей игрой главное для подобных жанровых проектов - огромную внутреннюю силу женщины, попавшей под злое манипулирование темными силами, когда сделать шаг навстречу судьбе ставится возможно только при условии сохранения веры и нарушения формальных запретов. В основе оригинальности подхода Бэйн в "Последнем чародее" лежит мысль о том, что очень важно в определенный момент освободить себя для чего-то великого и дать спасение тому, кто страдает и не ведает, что творит. То, что было в "Одержимости Авы" Джордана Галлана, играло со зрителями в неонуар и демонстрировало отменное чувство юмора, "Заблудшие души" Януша Камински выхватывали невероятную палитру чувств, "Случайный экзорцист" Дэниэл Фалики давил своей угрюмостью. Но Робин Бэйн удается совместить в проекте как стремление к некой справедливости и отход от гендерных шаблонов в проведении обрядов по изгнанию, так и показать всю сложность семейной терапии, когда родные люди лечат друг друга, объединенные общим горем и общими психологическими травмами. Фильм очень дозированно выдает страхи и в большей степени концентрируется на том, что ощущает человек, внутрь которого проникло или стремится проникнуть часть зла этого мира. Экранная химия, возникающая между Тери Ивенс и Рэйчел Брук Смит, существует практически без сбоев на протяжении всего фильма, показывая их как типичную американскую семью со Среднего Запада, которая пытается решить свои проблемы и выползти к свету из многолетней депрессии и неопределенности. Роль Дэнни Трехо усиливает впечатление от фильма, его герой, бесконечно измотанный и одинокий, устал бороться с гравитацией сверхъестественного и устал хранить в себе память о тех временах, когда они с отцом Питером были бодры. Потребность в преемнике, а точнее в преемнице заставляют отставного святого отца выйти из тени и нанести свой последний удар по нечисти. Поэтому "Последний чародей" может служить интересным примером инди-проекта, где вопросы экзорцизма не громыхают потусторонними голосами и не забрызгивают стены кипящей святой водой, а находят достаточно глубокую проработку со стороны Робин Бэйн, которой интересны женщины, не готовые пойти на наследственную сделку с искусителем и победить его при помощи веры и памяти о родителях.