Рецензия на фильм Своя война: Шторм в пустыне от Сергей Ю.

В Сирии офицер российской ЧВК попадает в плен. Террористы требуют большой выкуп. Чтобы выручить командира из беды, Иван Ермаков отправляется в пустыню. Но удастся ли ему освободить узника? Смотрите фильм «Своя война. Шторм в пустыне». Русский человек, как известно, славится своей сноровкой и ухватистостью. Благодаря этому мы догоняем и перегоняем высокомерный Запад буквально во всем. В том числе, в деле создания литературных и киношных шедевров. Наши Шерлок Холмс и доктор Ватсон лучшие в мире; Штирлиц даст сто очков вперед хваленому Бонду. Пришла пора посчитаться с самим Рэмбо. За дело берется Иван Ермаков, герой российского военного боевика «Своя война. Шторм в пустыне». Иван Ермаков (его сыграл Алексей Чадов) – боец российской ЧВК «Шторм». У него за плечами опыт боевых действий в Чечне, где он полгода провел в плену. Так что он прекрасно понимает, что такое пребывание во вражеской неволе. А потому, когда Иван узнает о том, что его командир (позывной «Седой», роль исполнил Виталий Кищенко) захвачен в Сирии террористами, он ни секунду не сомневается. Ему предстоит выполнить рискованное задание: надо доставить бандитам выкуп за пленников (вместе с Седым был захвачен живым еще один боец). Причем собранных сотрудниками ЧВК средств хватает только на выкуп одного узника. Ни о каких обменах своих на чужих корыстные джихадисты и слышать не желают. Сказано – сделано. Ивана оснащают фальшивыми документами на имя американского журналиста Джона, он нелегально проникает в Сирию. Зачем так сложно? Нам сообщают о том, что Седой содержится на территории, подконтрольной американцам. А эта зловредная нация, как вы понимаете, недоговороспособна. Иван обзаводится еще одной легендой: он якобы приехал из Латвии в составе миссии ОБСЕ. Как стыкуется европейская версия с американской – сказать сложно. Сценарист просто поставил зрителей перед фактом: а Ваня у нас ужасть какой хитренький. Такой вот российский вариант истории про Рэмбо отчетливо вырисовывается: белый человек отправляется в дикую страну, где свирепые дикари в нечеловеческих условиях содержат захваченных ими в неравном бою братьев по оружию нашего героя. Значит, нам предстоит увидеть коммерческих масштабов боестолкновения с пустынными горизонтами на заднем плане: бешеная пальба из автоматического оружия, использование крупнокалиберных пулеметов и гранатометов не исключается. Пара-тройка вертолетов будет задействована для вывоза раненных, но выживших с полей сражений. Все так и будет. Главный герой по законам жанра останется в живых (хороший Рэмбо мертвым не бывает). А вот что случится с другими положительными героями – вопрос открытый. Интрига должна сохраняться до конца истории. Несколько геройских смертей только украшают подобные сюжеты, об этом вся мировая классика: путник, пойди и скажи нашим гражданам в Лакедемоне, что, их заветы блюдя, здесь мы костьми полегли; dulce et decorum est pro patria mori; луце жъ бы потяту быти, неже полонену быти; велика Россия, а отступать некуда, за нами Москва; вы что, задницы, хотите жить вечно? Можно, конечно, и без лишнего пафоса. Особенно когда сценарист не слишком красноречив. Картина стала режиссерским дебютом все того же Алексея Чадова. Первая кровь – или первый блин? Судить зрителям. Впрочем, одно другому не мешает. Крови вроде достаточно. Патронов тоже никто не жалеет. К боевым сценам особых претензий нет. То, что несколько наших воинов кладут ворога пачками – так положено. Вспомните историю про мушкетеров и их геройство на бастионе Сен-Жерве. Да и персонаж Сталлоне тоже был трупокосильщик знатный. То, что герои обмениваются деревянными фразами, также никого сильно напрягать не должно: когда говорят пушки, музы молчат. А вот прегрешения против здравого смысла и элементарной логики менее простительны. Наш Иван в одиночку тащит выкуп в размере 150 тысяч долларов в страну, состояние которой было описано еще Гоббсом как Bellum omnium contra omnes (вы, конечно, поняли: война всех против всех). И он в одиночку намерен встретиться с отморозками, вооруженными до зубов, в дикой пустыне. Но тут ему нежданно-негаданно попадается отряд американцев (тоже с ног до головы в соответствующей амуниции). И эти вроде бы супостаты выполняют роль телохранителей пронырливого русского. Спрашивается: он что, заранее это просчитал? Ермаков обнаруживает в пустыне тела погибших бойцов родного ЧВК. Он предает их земле (слегка присыпает неглубокие могилы) и видит одичавшего пса, скалящего зубы в предвкушении очередной порции мертвечины. Возмущенный звериным святотатством воин выстрелом в воздух отгоняет падальщика. Через несколько минут на этот звук откликаются гораздо более опасные хищники. Это группа вооруженных автоматами ребят на джихад-мобиле. Спрашивается: зачем было так шуметь? Хотел собачку отогнать? Нагнись за булыжником. Но у авторов картины появился повод организовать славные гонки: террористы гоняют нашего героя по пустыне, а потом и по городским улицам, как зайца. Его выручает американский патруль. Вот и еще сюжетная сшивка: потом заокеанские пришельцы исполнят роль невольных защитников Иванушки-совсем-не дурачка. Парень просчитывает все на десять ходов вперед! Кстати, про американцев. К чести авторов картины, они не стали мазать геополитических противников черной краской. Нет, измазали, но по-хорошему: молодцом себя проявил их командир Стивен. Черненький снаружи, но белый и пушистый внутри. Интересно, все ведь знают ту историю, когда именно соотечественники Стивена положили в песках бойцов ЧВК с немного другим названием. Но в этом кино засаду нашим ребятам организовали парни под черным, а не звездно-полосатым флагом. Солдатское братство – не пустой звук для воинов противоборствующих на мировой шахматной доске армий. Самый большие претензии к создателю картины возникают как раз по поводу идеологического посыла, который должен быть задействован в любом военном фильме. Тот же Рэмбо не рассуждает о том, насколько справедлива война, в ходе которой его собратья попали в плен. Кроши супостата в капусту, а думать потом будем! Но наши ребята не таковы: в перерывах между боями их хлебом не корми, дай порефлексировать, порассуждать о том, что войны задумывают ради денег, а простые парни кладут в них зазря буйны головы. Забавно: такие речи вложены не в уста подневольного солдата-срочника, а бойца ЧВК. То есть, называя вещи своими именами, наемника, воюющего за деньги. Возникает сакраментальный вопрос: трусы или крестик? Сценарист не удержался от соблазна напомнить нам о том, что у войны вообще-то не детское лицо. Нам подсовывают девчушку, которая каким-то образом пробралась в эпицентр боевых событий. Будет вам несколько трогательных кадров, вызывающих в памяти монумент в Трептов-парке. Это очень правильная туземная девочка. Она хороша уже тем, что молчит. А вот сынишка главного героя в начале картины зачем-то говорить начал. Лучше бы он этого не делал: так переигрывать не стоит даже в отрочестве. Но не все так грустно в «Своей войне. Шторме в пустыне». По сценарию заглохшую машину главного героя по пустыне влекут верблюды добросердечных (и слегка корыстолюбивых) бедуинов. Для этого эпизода пришлось съемочной группе обзавестись парой таких животных. В России вполне можно найти бактрианов, но это же Сирия, требуются дромадеры. Не беда! Драпировка из ковра, и два горба превращаются в один. Вот только головы у наших мозоленогих все равно не те. Или визажистам все же стоило над этим поработать? И в конце – о названии картины. Тут такой намек просматривается: супротив ихней бури в пустыне мы всегда готовы исполнить свою. А там, как водится, крик пророка победы: пусть сильнее грянет буря! Переходящая в шторм.