Рецензия на фильм Хинтерленд: Город грехов от Евгений Нефёдов

С учётом того, что фильм снят на немецком языке, вынесенное в заголовок слово правильнее в написании и произношении – «хинтерланд». Согласно ABBYY Lingvo, так называют район, прилегающий к городу, промышленному или торговому центру, порту и т.п. Однако в самих Германии с Австрией понятие нередко используется в более общем смысле – для обозначения любого малозаселённого района с недостаточно развитой инфраструктурой. Авторы явно подразумевали и то, и другое (и необязательно буквально). Прибавленная же российским дистрибьютором характеристика «город грехов», хотя и не противоречит сюжетным перипетиям прямо, представляется всё-таки лишней. Понятно желание сыграть на неослабевающей популярности блестящего (в своём роде гениального!) кинокомикса в постановке Фрэнка Миллера и Роберта Родригеса, а также Квентина Тарантино. К тому же, специфическое изобразительное решение, обусловленное широким применением хромакея и позволившее создать запоминающуюся, сумрачную атмосферу, на первый взгляд усиливает сходство, не говоря уже о не менее основательном там разгуле криминала, чем в Бэйсин-Сити. Но только на первый! Различий здесь на поверку гораздо больше, нежели сходств. Не будет лишним освежить в памяти, что первая известность пришла к Штефану Рузовицки благодаря «Анатомии» /2000/ – достаточно напряжённому и интересному, но не лишённому натуралистичных моментов хоррору. Однако его наивысшим достижением по-прежнему остаются «Фальшивомонетчики» /2007/, посвящённые судьбе Адольфа Бургера, вынужденно работавшего на нацистов в рамках операции «Бернхардт», предполагавшей массовое изготовление поддельных денежных знаков Великобритании и США. Не буду сейчас рассуждать об этой антивоенной драме, показавшейся мне переоценённой, но здесь вот что любопытно. «Хинтерленд: город грехов» очевидным образом сочленил мотивы упомянутых фильмов, сильнее всего, пожалуй, отражающих тематические и эстетические пристрастия австрийского режиссёра. Штефан, написавший сценарий с Робертом Бушвентером и Ханно Пинтером, рассказывает о серии зверских убийств, причём в повествовании не последнее место занимает доктор Тереза Кёрнер (1) – женщина-судмедэксперт, которая чем-то неуловимо похожа на студентку Паулу Хеннинг, сыгранную на заре карьеры Франкой Потенте. Притом кинематографистами выбран настолько точный исторический контекст, что события, способные заставить содрогнуться особо впечатлительного зрителя, приобретают дополнительное – и очень невесёлое – звучание. Немецкие кинокритики (допустим, Беттина Пойлеке, кинообозреватель NDR – Северно-Германского Радио) провели параллели с шедеврами киноэкспрессионизма, прежде всего с жутким «Кабинетом доктора Калигари» /1920/. Это резонно – и не только по той причине, что действие разворачивается приблизительно тогда же, в 1920-м, пусть и в Вене. Петер Перг, возвратившийся домой с боевыми товарищами после того, как провёл годы в лагере для военнопленных, совершенно не узнаёт город. Некогда цветущая столица Австро-Венгрии (распавшейся) стала пасмурной, неприветливой, погружена в нищету, хаос, и даже привычная архитектурная гармония кажется нарушенной. Следуя примеру Роберта Вине, Рузовицки намеренно искажает перспективу и ломает привычные глазу пропорции, усиливая ощущение скрючившегося, перекошенного урбанистического пространства. В такой обстановке появление трупов, обезображенных до неузнаваемости, не воспринимается чем-то неестественным, противоречащим окружающему миру. Вернувшийся с чужбины ветеран, до мобилизации трудившийся в правоохранительных органах и вызвавшийся помочь полиции в расследовании, среди прочего быстро смекает, что первыми очередного покойника наверняка обнаружили местные уличные пацаны – и ведь никого из мальчишек зрелище не шокировало! Впрочем, Штефан всё-таки не рискует основательно и бесповоротно погружаться в бездну безумия – и близко не намекает, что в городе орудует новый сомнамбула, контролируемый безжалостным манипулятором. По мере того, как следователи собирают по крупицам и изучают улики, опрашивают свидетелей и т.д., начинает доминировать не стилизованный миллеровско-родригесовский почерк, а стилистика старых добрых триллеров вроде эталонной финчеровской ленты «Семь» /1995/. Отдадим должное режиссёру в умении нагнетать саспенс, причём беспокойство за судьбу Петера резко возрастает, когда становится ясно, что и он – потенциальная жертва. При этом ещё важнее, что Перг – отнюдь не рядовой офицер правоохранительных органов. Интуиция быстро подсказывает бывшему (пока не восстановленному в должности) сыщику, что тут наличествует куда более тесная связь с недавно закончившейся Первой мировой войной. Вчерашние защитники державы, разлетевшейся на осколки и вынужденно сменившей политический строй (превратившейся в буржуазную республику), пытаются приспособиться к горьким реалиям, значительной частью ежедневно выстаивая очереди за благотворительным супом для бедняков. Чем солдаты и офицеры, отвергнутые Родиной, за интересы которой проливали кровь и кормили вшей (сначала в окопах, затем в бараках), так не угодили неуловимому душегубу? Поначалу крепнет подозрение, что в столице орудует маньяк-одиночка – единомышленник (обладатель, скажем так, близких маний и фобий) Петера Кюртена, «вампира из Дюссельдорфа» из одноимённого фильма Робера Оссейна, который, давая волю своим низменным инстинктам, параллельно подпадал и под очарование набирающего обороты нацизма, внимательно вчитываясь в текст книги «Майн кампф». Перг, проведший много времени на территории Советской России и даже обвиняемый (по-видимому, не без оснований) в симпатиях к коммунистическим идеям, наблюдает аналогичные приметы всеобщей разрухи, упадка, уныния, и рядом уже раздаются речи про герра Гитлера – молодого энергичного политика, предлагающего-де выход из экономического и идеологического тупика. Пока ничего не предрешено: альтернативой, несмотря на тотальный упадок нравов и общее кризисное состояние, выступают сторонники социализма, среди которых и новый коллега Перга. Но… Развязка оказывается с одной стороны прозаичнее, с другой – трагичнее. Мировая бойня, унёсшая десятки миллионов жизней, причинившая колоссальный экономический ущерб, разрушившая империи (по сути, полностью изменившая политический ландшафт планеты), не перестанет быть насущным явлением ещё долго. Хуже того, она продолжается в умах, невзирая на официально зафиксированную в документах капитуляцию… Многим, очень многим захочется отомстить за замученных до смерти боевых товарищей (не станем раскрывать детали развязки), а во что выливаются реваншистские настроения, всем хорошо ведомо. Вместе с тем где-то в глубине души Штефан Рузовицки, судя по всему, тоскует по оставшемуся в далёком, почти мифическом прошлом золотому веку, по невыразимо красивым сказкам венского леса. Идиллии в хинтерланде нет – и теперь уже вряд ли когда-то будет. Волей-неволей придётся учиться существовать в хмуром пейзаже «города грехов». _______ 1 – В исполнении немки Лив Лизы Фрис, запомнившейся, в частности, по телесериалу «Вавилон-Берлин».