Рецензия на фильм Камон Камон от Евгений Нефёдов

Вообще-то все пятеро детей Джона Ли Боттома и его супруги Эрлин (в девичестве Данетц) попробовали силы на актёрском поприще. Чада взяли красивую фамилию (отсылающую, естественно, к фигуре мифологической птицы, возрождающейся из пепла после гибели) вслед за мамой, которая позже сменила и имя, став Харт Феникс. Поначалу наибольших (прямо-таки феноменальных!) успехов в шоу-бизнесе добился старший сын Ривер, поразивший пронзительным, психологически тонким существованием на экране, выдвигавшийся на соискание премии «Оскар» и помимо прочего – представший легендарным Индианой Джонсом в отрочестве. К сожалению, тот рано ушёл из жизни, скончавшись от передозировки наркотиков… Но и Хоакин, на заре карьеры просивший называть себя Лифом (1), старался не отставать. Постепенно Олимп славы покорился, однако самое любопытное здесь – другое. Очень немногие голливудские «звёзды», включая безусловно талантливых, отваживаются не слишком оглядываться на текущую рыночную конъюнктуру, выбирая роли, значимые в творческом и сугубо человеческом плане, а отнюдь не с позиций доходов. Причём нечто подобное относится и к потенциальным блокбастерам, будь то пеплум «Гладиатор» /2000/ или трагический кинокомикс «Джокер» /2019/. Вот и новая работа с блеском подтверждает верность артиста однажды выбранной стезе. Решение оставить оригинальное название как бы без перевода, хотя и данным в транслитерации буквами русского алфавита, видится не очень удачным. Такой вариант вызывает, что греха таить, ассоциации иного рода. Например, с отсылавшей к немеркнущему рок-н-ролльному шлягеру Эдди Кокрана (C’mon Everybody) композицией «Комон эврибади» группы «Ленинград» с альбома «Пираты XXI века», где за вынесенным в заголовок призывом к слушателям следовал поток отборной нецензурщины. В фильме – ничего даже отдалённо похожего. Смысл названия раскрывается в эпизоде, когда не по годам сообразительный, любознательный Джесси, подражая дяде-интервьюеру Джонни, отвечает на философский вопрос, заданный самому себе («Ты когда-нибудь размышлял о будущем?»), приблизительно так: «О, да. Всё, что ни запланируешь, никогда не сбывается. А вещи, о которых ты бы ни за что не подумал, случаются. И ты просто должен… Ты должен идти вперёд, вперёд, вперёд, вперёд…» Произнесённое столько раз (в общей сложности – двенадцать!) выражение «come on» исчерпывающе говорит о вере мальчика в открытый им закон реальности, не всегда соответствующей представлениям, сложившимся в головах людей, а подчас и преподносящей сюрпризы, приятные и не очень. Словом, нет ничего необычного в том, что Хоакин согласился сотрудничать с Майком Миллсом, принципиально не покидающим нишу «независимого» кинематографа. Весьма и весьма скромный по голливудским меркам производственный бюджет в размере $8,3 млн. рискует не окупиться в кинопрокате, но режиссёр-сценарист (по совместительству графический дизайнер, а по молодости – ещё и музыкант) твёрдо знает, что фильм непременно найдёт своего благодарного зрителя. Чёрно-белое изображение – не единственное свидетельство намеренной (как минимум, не скрываемой) «старомодности» киноязыка. Само обилие интервью, которые Джонни по роду деятельности берёт у детишек в разных городах Америки, вызывает в памяти ряд классических кинопроизведений шестидесятников, чьими стараниями этот приём зазвучал в полную силу. Назовём хотя бы «Хронику одного лета» /1961/ Жана Руша и Эдгара Морена, настойчиво, но деликатно интересовавшихся у представителей разных слоёв общества, счастливы ли они. И ведь многие (не только племянник) опрашиваемые вызывают неподдельное удивление глубиной суждений, наблюдательностью, а то и житейской мудростью – на зависть родителям, зачастую поглощённым ежедневной суетой… Мало того, фрагменты бесед продолжают звучать фоном на заключительных титрах. Благодаря заявленному приёму Миллс уходит от частностей, придавая бесхитростной в общем-то истории расширительное толкование. Кого, казалось бы, способна увлечь вполне будничная завязка: Вив просит брата-радиожурналиста, с которым не общалась со смерти матери, приехать в Лос-Анджелес, чтобы присмотреть за девятилетним отпрыском, пока съездит в Окленд к больному мужу Полу? Да и идея слетать с Джесси в Нью-Йорк кажется не Бог весть какой смелой. По первости мама относится к затее, правда, скептически, сомневаясь, можно ли доверить Джонни, привыкшему к бытованию беззаботного скитальца (чуть ли не перекати-поле, благо что профессия позволяет часто менять обстановку), судьбу непоседливого сына. Периодически племянник и впрямь испытывает терпение дяди, прячась в магазине или пропадая на шумной улице, посреди толчеи. Однако это – по большому счёту мелочи. Почти сразу между двумя личностями, несмотря на солидную разницу в возрасте, устанавливаются доверительные, поистине дружеские отношения – и взрослый учится у ребёнка, наверное, не меньше, чем тот у него. Во всяком случае некоторые вопросы, заданные как бы промежду прочим, если и не ставят Джона в тупик, то точно – побуждают задуматься. Задуматься, впрочем, не столько о будущем, сколько о прошлом. Конечно, по сравнению с тем же Артуром Флеком, неотвратимо превращающимся в зловещего Джокера, или хотя бы с Теодором Тоумбли, обретшим идеальную собеседницу, и закадычную приятельницу, и возлюбленную в бесплотной Саманте («Она» /2013/ Спайка Джонза), нынешний фениксовский персонаж производит впечатление совершенно здорового индивида. Психически адекватного и даже не особо мучаемого невзгодами, справляющегося со скучной рутиной, не испытывающего, разумеется, бурной радости постоянно, но и не погруженного в депрессию – разве что иногда накатывает лёгкая печаль… Мужчина, грубо говоря, не из тех, кто сумеет завести толпу (возгласами типа «C’mon! C’mon!»), зато не принадлежит к категории вечных пессимистов и зануд – стоически преодолевает возникающие на жизненном пути преграды. И Джесси-то, пожалуй, сделал глубокомысленный вывод о действительности не в последнюю очередь под влиянием общения с маминым братом, ставшим за время пребывания по-настоящему родственной душой. В пику юному Кевину МакКаллистеру (из продолжения популярной рождественской комедии «Один дома» /1990/), он не кажется потерявшимся в Нью-Йорке – ни буквально, ни фигурально. А если и играет «в сиротку», то – не всерьёз и, по существу, с психотерапевтическим прицелом. Миллс предоставил знаменитому лицедею возможность спокойного, вдумчивого погружения в характер, воспринимаемый и как небезынтересный современный социальный тип. Но и его юный партнёр по съёмочной площадке Вуди Норман (кстати, родившийся в Великобритании), продемонстрировавший редкостное умение вести себя перед камерой естественно, искренне веселиться и грустить, сумел высказаться словно от лица своих, только-только познающих жизнь сверстников. Помимо прочего картина запоминается как трогательная попытка наладить диалог поколений, не так уж радикально, вопреки опасениям, отделённых одно от другого. _______ 1 – То есть ‘лист’; это позволяло быть «на равных» не только с братом (‘река’), но также с сёстрами Рэйн (‘дождь’), Либерти (‘свобода’) и Саммер (‘лето’)