Рецензия на фильм Капитан Волконогов бежал от Сергей Кудрявцев

Проще всего было бы назвать рецензию на новый российский фильм «Капитан Волконогов бежал», вспомнив про знаменитый роман «Красное и чёрное» Стендаля. Поскольку сочетание красного и чёрного цветов заявлено с самого первого титра, а потом это подчёркнуто специально в весьма необычной одежде энкавэдэшников, которые в 1938 году устраивают массовые пытки и расстрелы невинных людей, вынужденно оговоривших самих себя. Причём спортивные штаны, пусть и красные, как и чёрные кожаные куртки, надетые на преимущественно молодых чекистов, явно ассоциируются с тем гардеробом, который был присущ провинциальным бандитам в 90-е годы. И вдобавок они увлечённо занимаются гимнастическими упражнениями, качаются, играют в волейбол, чтобы держать себя в отличной форме. Кстати, первые подобные сцены могут вызвать в памяти такой шедевр советского кино, как «Строгий юноша» Абрама Роома, запрещённый в 1936 году на несколько десятилетий. Ведь одним из рабочих названий ленты было следующее - «Волшебный комсомолец». Своеобразная эстетизация спортивных фигур молодых людей вообще являлась в эпоху тоталитаризма особым трендом, что сильнее всего нашло отражение в «Олимпии» Лени Рифеншталь, посвящённой Олимпиаде 1936 года в Берлине. Одновременно это сочеталось с вычурностью и художественным формализмом, как бы с декадансом культуры диктаторских режимов, будь то гитлеровский или сталинский. Пожалуй, именно это присуще картине Натальи Меркуловой и Алексея Чупова, а отнюдь не комиксовое начало, которое пытались приписать ей отдельные критики, хотя нельзя не признать, что было бы вполне заманчивым сопоставление со снятым практически параллельно в том же Ленинграде-Петербурге фильмом «Майор Гром: Чумной доктор» Олега Трофима о доблестных сотрудниках органов, только уже полицейских. Использование настенных граффити и прочих цветастых включений в ленту «Капитан Волконогов бежал» также вроде бы отсылает к исключительно современным веяниям в искусстве и поп-культуре. И это должно, по теории, соотноситься с нынешними пристрастиями молодёжной аудитории, для которой окажется трудно переносимой, например, лаконичная и строгая манера чёрно-белого изображения в «Совести» питерского режиссёра Алексея Козлова, где поставлена не менее остро проблема морального выбора, существующего для тех, кто обязан любыми средствами насаждать закон. Чего уж говорить о самом жёстком кинопроизведении о годах повального террора - «Чекисте» ещё одного питерца Александра Рогожкина, даже если в фильме Меркуловой и Чупова имеются действительно впечатляющие и воздействующие на психику моменты истязаний и расстрелов. Но всё-таки основная проблема «Моего друга Фёдора Волконогова» (аналогия с картиной «Мой друг Иван Лапшин» Алексея Германа напрашивается сама собой) заключается отнюдь не в том, что авторы намеренно хотели преподнести давно знакомый по многим лентам материал словно в новой и эффектной упаковке. Пробуждение совести у одного из активных участников безжалостного истребления властями собственного народа, сопряжённое с желанием «волшебного чекиста» попросить прощение у родственников жертв и получить как бы пропуск в Рай, представляется несколько наивным и простодушным. И это особенно смущает в последней трети фильма, который сникает и сдувается, теряя энергетику и, говоря по-модному, драйв повествования. Вполне сильная по задумке и первоначальному воплощению картина Натальи Меркуловой и Алексея Чупова в итоге превращается из-за ряда довольно фальшивых и натужных сцен в своё слабое и безжизненное подобие. А вот точно расставленные акценты в финальных кадрах уже не в состоянии спасти.