Рецензия на фильм Скрежет от Kickingrussian

Сверхъестественный "Скрежет", оригинальный и запоминающийся дебют финского режиссера Ханны Бергхольм, объединяет в себе подростковую драму о взрослении главной героини с сюрреалистической социальной сатирой, мрачно продолжающей традиции кафкианского "Превращения" в эпоху социальных сетей и обострения синдрома хороших девочек. Постановщица использует традиционные сказочные клише и вместо злой мачехи предлагает зрителям фигуру Матери (София Хейккиля), которая стремится к тотальному контролю и при помощи блога выдает желаемое за действительное о буднях "простой" финской семейки. Очевидно, что для дочери Тиньи (Сиири Солалинна) подобная ситуация рано или поздно должна будет привести к порождению собственного чудовища, быстро эволюционирующего доппельгангера по имени Алли. Сценарист проекта Илья Раутси при помощи гротеска создает историю о монстре с проекцией в первую очередь на эмоциональное созревание героини Солалинны и выстраивает конфликт около подсознания Тиньи, очень своеобразно пытающейся следовать материнским инстинктам. С точки зрения Бергхольм представленное на экране становится неким экспериментом на основе деформированных семейных отношений, когда любовь подменяется красивой картинкой, монтажом и одержимостью совершенством. Далеко не случайно волевой во всех смыслах персонаж Хейккиля оттесняет на периферию как фигуру бесхребетного мужа (Яни Воланен, "Собаки не носят штанов", "Дед, привет!"), идеального подкаблучника, так и юного сына Матиаса (Ойва Оллила), уменьшенной и недвусмысленной копии своего отца. Мать у Бергхольм становится образцом показной заботы и семейного самопиара, именно такие внушают ужас постоянным сокрытием собственного "я" и готовы постоянно самореализоваться через детей, прививая им сомнительные ценности о счастье, любви и личностном росте. В режиссерском представлении обывательская идеальность в пастельных тонах в виде ухоженного дома с приторными интерьерами кажется все время время ненастоящей, скрывающей что-то такое, о чем зрители могут только догадываться по многочисленным сигналам и от Матери, и от самой Тиньи. Отсутствие флэшбэков в работе Бергхольм делает настоящей тайной характера Хейккиля ее усилия по созданию дивного звенящего мира, хрупкое равновесие которого может нарушить случайное каркающее создание из метафизического леса. Поэтому "Скрежет" на протяжении всего хронометража заставляет сомневаться в необходимости постоянно жить напоказ и при этом стыдливо закапывать под розовым кустом трупик соседской собаки. Обилие визуальных запоминающихся метафор в "Скрежете" у Бергхольм постоянно напоминает о скрытой борьбе между хаосом и идиллией, между реальностью и необходимостью жить не своей жизнью ради удовлетворения интересов подписчиков популярного блога. В одном из постов Матери режиссер цитирует сцену из недавнего "Солнцестояния" Ари Астера и недвусмысленно намекает на то, что матриархальная ячейка находится в состоянии секты, где давно определены все роли и нет места слабости. Героиня Хейккиля, которая с улыбкой сворачивает голову случайно залетевшей в дом птице, оказывается волевой хранительницей ею же придуманного совершенного мира, где нет места чужакам, а воля и подчинение - главные компоненты в выстраивании отношений. Когда Тинья чувствует моральную вину и отправляется при помощи Бергхольм в лес, к крикам из сумеречного тумана, то не возникает никаких сомнений, что подросток будет бессознательно копировать поведение и жестокость мамаши ради сомнительного эксперимента. Яйцо, принесенное героиней Солалинна из леса, станет у режиссера не только символом новой таинственной жизни, но и будет дополнительно подчеркивать эмоциональную неустойчивость женских персонажей, для которых материнство становится эквивалентом власти. Плюшевого медведя Бергхольм делает похожим на суррогатную мать, а яйцо из леса вырастает до неприличных размеров, подпитываясь страхами и слезами Тиньи. Гендерные секреты по версии Бергхольм попыткой выйти за горизонт ситуации и подарить свою заботу тому, кто в ней остро нуждается. Роман Матери с недавно овдовевшим отцом-одиночкой Теро (Рейно Нордин) режиссер преподносит как женскую тайну, о которой тюфяк-муж даже если и догадывается, то должен держать язык за зубами, потому что иначе последует скандал и выход из зоны налаженного комфорта. Появление у Тиньи гигантского птенца с практически человеческими глазами дает ей право на приручение нового питомца с огромными человеческими глазами, которого она всячески будет скрывать ото всех. Монструозный выкормыш будет ревностно раз за разом пытаться взаимодействовать с характером Солалинна, защищать ее и копировать ее поведение, но для Бергхольм это станет способом разыграть драму о Франкенштейне, готовом преследовать всех тех, кто встанет на пути у Тиньи. Образ девочки-соседки Реетты (Ида Мяаттянен), в которой нет и тени тревожности главной героини, постановщица эксплуатирует таким образом, что буквально в момент знакомства детей возникает саспенс, который будет развиваться постановщицей как конкуренция между здоровым и зависимым отношением к спортивным достижениям. Ханна Бергхольм в "Скрежете" все время подмигивает зрителю лучами фальшивой славы, когда тщательно спланированный Матерью концепт семейного успеха трещит по швам и создает у главной героини густой страх перед будущим разочарованием родительницы. Именно поэтому у Тиньи появляется тайный питомец, своеобразный кукушонок для семейства, который по степени своей монструозности окажется куда значительнее персонажа Софии Хейккиля, трансформируясь для эмоционально изолированного и одинокого подростка из суррогата ребенка в некий бесконечный ангст. Бергхольм существенно форсирует инстинкты доппельгангера, имеющего незримую связь с готовящейся к соревнованиям по гимнастике героиней Солалинна, и дает шанс развитию шокирующей жестокости, подвергая смертельной опасности Реетту и провоцируя свирепое столкновение между матерью и дочерью. Тинья с ее низким уровнем собственной значимости получает экранную арку по трансформации эмоционально уязвимого ребенка в жесткого монстра, когда через смерть и увечья происходит разгул внутренней ревности взрослеющего ребенка. К чести Бергхольм режиссура ее ленты становится частью общего тренда о том, к чему могут привести шутки с природой и желание трансформации, замыкая общий треугольник значимых боди-хорроров из "Титана" Жюлии Дюкурно и "Агнца" Вальдимара Йоханнссона. Концепт фильма тяготеет к современному фольклору и продирается при помощи знаков о менструации, беременности и булимии к подлинной свободе тела и клокочущего духа Тиньи. Аллюзия на трагедию в кукольном домике, появляющемся неоднократно в кадре в комнате персонажа Солалинна, преподносится Бергхольм отчасти еще и как конфликт между погруженной в хайп матерью и дочерью, чувствующей себя выброшенной игрушкой, которая и не оправдала ожиданий. Контраст между мирами достигается Бергхольм при помощи почти физиологических эффектов, где превращение гадкого вороненка в черного лебедя материнских ожиданий будет постоянно шокировать и запускать машину испуга от надломленности центральных персонажей. Тем не менее, при всей смелости постановщицы лента о бунте против холодной любви испытывает определенные проблемы в третьем акте, когда в кульминации стремится разыграть сказочную концовку по правилам фильма ужасов. Благодаря сатире Бергхольм столкновение природы и человеческого воспитания ведет "Скрежет" к катастрофическому выходу из зоны комфорта пригородного рая. Тинья пытается быть лучшей матерью для двойника, чем ее собственная Мать была с ней, однако процесс воспитания двойника остро обозначает для протагонистки разрушающую все вокруг степень нарциссизма родительницы. Безусловно Бергхольм удается поймать вибрации, существующие внутри визуального инфлюенсинга, и показать обратную сторону, нечто ужасное по ту сторону розовощеких и отфотошопленных историй. Столкновение противоположностей в этой ленте становится режиссерским приемом, и Бергхольм продвигает нарратив именно при помощи этого, находясь в движении от карамельного порядка к мрачному хаосу и проливанию крови. Рассуждения о чувстве неизбежности, которое будет выводить на экран монстра, постановщица совмещает с концептом яйца как символа жизни, которое постоянно подпитывается внутренней болью Тиньи и становится ее тайной, ее способом уйти от тотального контроля и возложенных ожиданий. В то же самое время Бергхольм стремится максимально абстрагироваться по законам жанра и не стремится точно показать тех, кто является целевой аудиторией Матери, и делает характер Хейккиля заложницей ее собственных фантазий об идеальной жизни. Образы-карикатуры в лице Отца как слабоумного ненаигравшегося взрослого мальчика, Матиаса - вечно ноющего младшего брата, ябеды и предателя и Теро, который своей чувственностью и играми в свободу теряет очки единственного тестостеронного брутала в фильме, намекают без двусмысленностей на фрейдизм и диагностируют, что многие психологические проблемы определяются именно сложностями материнского воспитания. Однако женоненавистнический тон у Бергхольм представлен в виде только дополнительного компонента, и постановщица стремится выдерживать дистанцию между набором ярких аллегорий и резкой критикой опасностей перфекционизма. Буря, которая случается внутри герметичного мирка под управлением Матери, останется всего лишь локальным катаклизмом внутри отдельно взятого финского домика. Поэтому "Скрежет" наслаждается простой истории, которая как будто бы специально рассказана для зрителей, далеких от хоррора, и в то же самое время стремится к максимальной шероховатости изложения и пути удивлений, открывая путь к тщательно визуализированным проявлениям бессознательного на экране.