Рецензия на фильм Слэпфейс от Kickingrussian

Сверхъестественный психологический триллер "Слэпфейс" режиссера и сценариста Джереми Киппа ("Тереза и Эллисон", "Темное пробуждение") за историей о монстре, ставшей, по сути дела, городской легендой, скрывает пронзительную семейную драму, которая рассказывает о невосполнимости утраты родителей и поиске материнской фигуры. Постановщик использует название жестокой игры, в которой братья-сироты, младший Лукас (Аугуст Матуро, "Проклятие монахини", "Моя собака — герой") и старший Том (Майк К. Мэннинг, "Проклятие Лауры: Завещание", "Делириум"), хлещут друг друга по очереди по щекам, как способ очистки отношений между двумя близкими людьми. Через взаимную боль отдаляющиеся после потери отца и матери герои Матуро и Мэннинга пытаются поддержать братскую связь и скомпенсировать для себя общую психотравму, не прибегая к отрытому состраданию и пониманию происходящего между ними. Ритуал, с которого Кипп начинает фильм, не является единственным способом вытеснения скорби из сердца. В итоге режиссер очень четко противопоставляет в первом акте способы решения давней проблемы для братьев: Том во время очередных посиделок в баре находит более уравновешенную подружку Анну (Либэ Барер, "В тихом омуте", сериал "Колония"), успевшую посмотреть мир, а подросток Лукас внутри заброшенной психиатрической больницы находит себе нового друга. В исполнении персонажа Матуро Кипп использует обряд на крови, когда мальчик закапывает со словами прощания общую с матерью фотографию, чтобы вызвать после этого страшный и знакомый по местным историям и песням образ женской фигуры. Ведьма, жуткий немой монстр из детских страшилок с огромным носом и в мешковатом облачении, благодаря представлению Лукаса Хэссела символизирует резонирующее одиночество. В то же самое время Кипп стремится создать маргинального лидера в жизни ребенка, защиту и опору для отвергнутого всеми Лукаса, и постоянно окрашивает происходящее вокруг старомодного чудовища в красный цвет крови новых и новых жертв. Мелькающее в нарративе постановщика слово "virago" и означающее одновременно решительную особу и мегеру во многом может стать ключом к пониманию экранной истории, когда персонаж Хэссела оказывается способен воплощать не только самые темные желания юного изгоя, но и еще частично транслирует в себе объединенное с материнским alter ego самого Лукаса. Гендерная путаница, которую Кипп создает для зрителей, для самого характера Матуро превращается по факту в дисморфический кошмар, когда монстр из психушки превращается в искаженное отражение внутреннего мира Лукаса, раздираемого от одиночества и готового в глубине души уничтожать всех, кто будет стоять у него на пути. Поэтому "Слэпфейс" превращает страшную сказку в вызов для самого Киппа и возможность странной игры добра со злом, когда заполнение пустот в раненом сердце становится способно наносить самые острые и страшные удары. Во многом "Слэпфейс" Киппа оказывается подобен троянскому коню, когда прикидываясь фильмом ужасов, фильм в итоге превращается в очень сильное по форме и не всегда однозначное по содержанию высказывание на тему домашнего насилия. Постановщик слишком хорошо понимает символическую силу тщательно созданного нечто в протухших от времени тряпках и во многом поставляет зрителям своеобразно понятый спин-офф "Голоса монстра" Хуана Антонио Байоны. Именно через ужас ситуации, через трагедию, о которой Лукас и Том предпочитают не разговаривать, Кипп выстраивает сложную драму, таящую в себе многочисленные нравственные высказывания. В сочетании с тщательно продуманной жесткостью монстра лента превращается в раздирающую душу сказку о выживании в глухом месте, где токсичный круг общения персонажа Матуро жесток и примитивен. Именно молодой актер закладывает основу для мощного и нюансированного спектакля, который выплескивает на публику иррациональные детские страхи и через эмоциональность показывает как быстро может ребенок трансформироваться и, призвав персональное зло, начать суд над окружающими. В роли Тома, который стремится подражать своему погибшему отцу и топит все проблемы в алкоголе, Майк К. Мэннинг старается справиться с ситуацией, которой никогда не должно было быть, но он слишком ограничен как персонаж, чтобы сделать дополнительные шаги к брату и услышать его. Невербальный монстр у Киппа оказывается для подростка куда более чутким и моментально реагирующим существом, чем родной брат. Поскольку Лукас слишком устал от происходящего в его жизни и одновременно невинен, то он пытается найти через дружбу с Морайей (Мирабель Ли) некое подобие света в своей жизни, но ее предательство оказывается еще одним поводом для выплескивания темной и практически не осознаваемой агрессии. В ответ на инертность Тома, топящего в бутылке свою ответственность и стремящегося выстроить отношения с Анной по родительской модели, герой Матуро постоянно поощряется на коммуникацию с монстром, чтобы найти более убедительную родительскую фигуру, чем старший брат. Хрупкость отношений между Лукасом и Томом становится катализатором для появления в жизни печального мальчика фигуры суррогатной матери, которая подпитывается горем и мучениями характера Матуро. Страхи и фактическая изоляция подростка дают возможность проявить себя в полной мере дремавшему в подвале дома чудовищу. Жестокое обращение, абьюз, в "Слэпфейсе" получает у Джереми Киппа несколько планов. Кроме лишенного взглядов на будущее Тома и стремящегося к защите монстра, в жизни Лукаса существуют также две его ровесницы, близнецы Донна и Роуз (Бьянка и Кьяра Д’Амброзио). Они всегда получают удовольствие от мучений и с трудом представляют как далеко может все зайти, особенно точно это проявляется, когда гибнет Морайя. Проблемы реального мира Кипп интерпретирует с точки уязвимости детей и их возможности быстрого перехода на очень темный путь, когда стираются многие грани личности под воздействием придуманной или приобретенной тайны. Мир властных взрослых, включая шерифа Тёрстона (Дэн Хедайя), не стремится раскрывать объятия для Лукаса и видит в нем только потенциального преступника. Ужас ситуации у Киппа в течение фильма трансформируется в исследование жестоких реалий взросления героя Матуро и соединяется со сверхъестественной тематикой, выводящей в итоге проект на абсолютно бескомпромиссный финал. Пропуская фильм через множество отчаянных ситуаций, постановщик не всегда убедительно использует сцены булинга для создания атмосферы проекта и тем самым добавляет предсказуемости в нарратив медленно тлеющего действия. Колдовство, волшебство и удивление от происходящего становятся для Лукаса и способом побега от реальности, и точкой невозврата, однако именно они намекают на бессилие социума, не способного прийти на помощь персонажу Матуро и наконец-то услышать застывший внутри него крик после трагедии с родителями. Потребность мальчика в женском начале и объятиях оказывается быстро восполнена метафорической ведьмой, и встреча двух одиночеств в итоге абсолютно не оставляет никаких шансов на хэппи-энд. Поэтому при помощи "Слэпфейса" Кипп в большей степени предпочитает углублять физические и душевные раны и выдает тяжелый, стремящийся быть бескомпромиссным, фильм о преодолении детских травм. Такой подход работает и делает проект, где насилие пересекается с особой формой любви, событием внутри жанра.